Острова богов

– Ну да, – выдавливаю я из себя и отвожу взгляд в сторону. Невольно представляю, как Лоренто стоит на своем месте в любимом расшитом жилете и рассказывает очередную историю о тех диких временах в его далеком детстве, когда всем заправляли гангстеры. Я не сдерживаю себя, позволяю с головой погрузиться в воспоминания.

Но довольно скоро я закрываю дверь в прошлое и переключаю внимание на письмо. Сегодня мне нельзя отвлекаться, надо быть предельно собранной. Послание на мое имя из отдела в посольстве Алинора, в нем подтверждается, что принц действует по утвержденному плану. Засовываю конверт за пазуху и улыбаюсь девушке за стойкой, хотя внутри все клокочет и интуиция подает сигналы. Надо немного выпустить пар, снизить градус напряжения.

– Знаешь, – говорю я, – пожалуй, я задержусь и выпью бокал шампанского.

Она смотрит под стойку и достает оттуда хрустальный бокал с крупинками сахара на ободке.

– Позволь предложить кое-что другое. – Она ставит передо мной бокал и начинает творить. – Тебе понравится.

– Я бы предпочла шампанское.

– Прости, но Руби… – Она бросает на меня полный сожаления взгляд и начинает смешивать что-то розовое с пузырьками.

Ясно, она имела в виду, что Руби против того, чтобы я пила спиртное в клубе. Сегодняшний вечер чрезвычайно важен еще и по этой причине. Если я справлюсь, то стану значимой фигурой, и никто не сможет смотреть на меня сверху вниз. А пока я делаю вид, что не замечаю, как покраснели от негодования щеки, и равнодушно пожимаю плечами, будто мне нет до приказов сестры никакого дела.

Девушка медленно наполняет бокал, я беру его и делаю глоток. Пузырьки лопаются на языке, покалывая, и оставляют вкус персиков, хотя сейчас не их сезон. Стараюсь думать не об унижении в связи с отказом, а об этой роскошной альтернативе.

Руби говорит, что всегда надо использовать представившийся шанс получить удовольствие, и она права. Уж нам с ней известно, что такое голод и каково выживать лишь благодаря милосердию людей. С той ужасной поры прошли годы, но я до сих пор утром просыпаюсь в одной позе, даже если засыпаю с разбросанными в стороны руками и ногами. Я открываю глаза и вижу, что лежу, прижавшись к стене с одной стороны кровати, чтобы маме и сестре было свободнее, хотя мы уже давно не спим втроем.

Некоторые вещи не меняются. Даже сейчас, в этом клубе, я и Руби остаемся девочками, которые стоят на берегу и провожают свою маму на север, в Нюсрэю.

– Вы приедете, как только я найду работу, – сказала она тогда Руби. Та кивнула и начала отдирать от мамы мои руки, а я рыдала и отказывалась ее отпускать. Наверное, уже тогда я чувствовала, что мы прощаемся навсегда.

Никому из персонала клуба Руби не известно, откуда мы и как смогли забраться на самый верх. Никому не известно и о том, что в здании клуба когда-то был доходный дом, а мы вдвоем жили в крошечной, самой дешевой комнатенке. Это наша тайна – одна из тысяч вещей, что удерживают нас рядом.

Иногда мне кажется, что я до конца дней останусь той девочкой, которая во все глаза смотрела, как Руби одевается вечером, готовясь уходить. Делает прическу и сует в рукав нож.

– Будь дома, – говорит она мне. – Не шуми. И знай, я сделаю все, что нужно.

И я оставалась и ждала, устроившись на полу сырой комнаты, которую мама сняла для нас перед отъездом, а потом в другой, под самой крышей – в нее мы перебрались, когда вышел срок оплаты. Иногда я уходила в Храм и несколько часов сидела там в последнем ряду. Макеан был богом, загнанным в рамки судьбы, которую он не выбирал, и зеленые сестры говорили, что ему нужна наша вера, чтобы получить свободу.

Теперь все здание, в углу которого мы ютились в детстве, принадлежит Руби. Но мы обе до сих пор помним и никогда не забудем, каково это – подскакивать от каждого шороха, опасаясь, что сейчас у нас все отберут. Мы поклялись, что подобного в нашей жизни больше не случится.

Руби строила свою империю, приложив всю силу и упорство. Она никогда не останавливалась, никогда не колебалась. Большинство людей не обладает и долей этих качеств.

Я сейчас старше, чем она была, начиная дело, но она все еще не считает меня взрослой.

Мне, как и нашему богу, нужна вера. Это укрепит меня, сотрет клеймо вечной младшей сестры – ее младшей сестры.

И вот я подаю идею, которая заставит обратить внимание на мои слова, приглядеться и увидеть, что я выросла.

Макеан – бог игры и риска, и с его помощью я начну сегодня вечером самую важную партию в жизни.

Делаю глоток из бокала, слизываю с губ сахар.

Сегодня сестра впустит меня в свой мир.

Я очень этого жду.

Через полчаса у двери появляется Джуд. Он выглядит так, словно Дазриэль вытащил его из канавы: черные волосы всклокочены, на темной щеке запекшаяся кровь. Один из охранников поворачивается и заглядывает внутрь помещения. Перехватив его взгляд, я качаю головой. Он выталкивает Джуда обратно, тот недовольно хмурится, но все же уходит.