Острова богов

– Да. А теперь, принц, помогите Кайри умилостивить духов. А вы, юноша, – она смотрит мне в лицо так, что хочется вытянуться и расправить плечи, – идите и принесите одежду.

Я готов уйти, но медлю, наблюдая, как Леандер снимает с пальца кольцо с королевским гербом и разглядывает, положив в ладонь. Мне оно хорошо знакомо: кажется, досталось ему от отца. Он носил его еще во время учебы.

Внезапно он делает взмах рукой.

Золотое кольцо вспыхивает, поймав солнечный свет. Траектория его полета похожа на радугу. В каком-то месте оно исчезает из зоны видимости, подхваченное духами раньше, чем морской волной.

Не говоря ни слова, принц раскидывает руки в стороны и закрывает глаза, будто вознося молитву. Удивительно, но стоит он довольно устойчиво, несмотря на качку, лишь немного сгибая ноги в коленях.

Ветер усиливается. Волны подхватывают «Лизабетт», доски ее корпуса поскрипывают. Духи милостиво выполнили его просьбу.

Весь мир для меня изменился в одно мгновение, словно некто щелкнул выключателем. Этот некто – парень, с которым я учился в одной школе и который, как мне казалось, никогда не был увлечен магией больше, чем для показа фокусов на вечеринках, тем более ее использованием для дел, от которых зависят судьбы народов и стран. Мне никогда в жизни не доводилось видеть такую силу, оставалось только стоять с открытым ртом и наблюдать.

Кайри тоже смотрит на него, затем бросается к алтарю и падает на колени, желая дополнить сделанное.

На мгновение все в мире замирает: капитан Ренса за штурвалом, Леандер и Кайри у алтаря, погруженные в молитвы духам, чтобы наделить корабль скоростью. Кажется, будто жизнь останавливается, и теперь мы все будем существовать вечно только в этом моменте, никогда не узнав, что ждет нас за горизонтом.

Я резко выдыхаю, разворачиваюсь и спешу на нижнюю палубу. В коридоре, когда корабль качает особенно сильно, меня бросает от стены к стене. Ввалившись в каюту, открываю чемодан, извлекаю несколько предметов одежды из запасных однотонных рубах и брюк. Для ученого они вполне подходят, подойдут и для принца.

За спиной внезапно распахивается дверь, и на пороге появляется один из матросов – братьев-двойняшек, как оказалось. Сейчас передо мной тот, что здоровее. Он протискивается мимо меня, захлопывает крышку чемодана и не без усилий поднимает его.

– Что ты делаешь? – я пытаюсь его остановить. – Там только мои вещи, зачем они тебе?

– Все, что не приколочено, – за борт. Приказ капитана. Надо сделать корабль легче.

Я холодею от ужаса.

– Ч-что? – выдавливаю я из себя. – Нет, здесь книги… ты не сможешь… – горло и грудь сдавливает так сильно, что я замолкаю.

– Думаете, они пригодятся, если нас догонят? – спрашивает он и пытается поднять чемодан, пробуя на вес.

Я бросаюсь к чемодану, вырываю его из рук и с ужасом оглядываю содержимое. Пальцы перебирают корешки томов. Вот сказки Уилкинсона, которые я любил в детстве: потертости на кожаных переплетах знакомы мне, как собственное лицо. Мемуары Амелиада. Эту книгу я не могу отдать, ведь она – мой неизменный спутник и товарищ в мире, где так много невзгод.

Здоровяк забирает чемодан и делает шаг к двери.

– Пожалуйста, – шепчу я. – Неужели ты не понимаешь…

Матрос, не оглядываясь, выбирается в коридор сквозь узкий дверной проем, а я стою на середине крошечной комнаты, с трудом сдерживая рыдания. Глаза горят от слез. Этого не может быть. Это не может происходить на самом деле.

Опускаюсь на качающийся пол и упираюсь в него руками. Внутри все оцепенело, включая разум, а я пытаюсь растормошить его, заставить оценивать происходящее. Я будто тычу пальцем в то место, где недавно был зуб, ожидая, когда станет больно.

Если они нас догонят, они нас убьют.

Если они нас догонят, принц не совершит жертвоприношение.

Если нас поймают и убьют принца, начнется война. Война, которую мы с большой вероятностью проиграем, к тому же с десятками тысяч жертв и разоренными странами. Если Баррика не обретет силу благодаря жертве.

…Но мне уже не будет до этого дела, потому что меня не будет в живых.

Я смог произнести это, но не смог поверить.

С трудом заставив себя двигаться, добираюсь до койки, дрожа от страха, что здоровяк вернется, и просовываю руку под подушку. Там спрятаны золотые цепочки. Надеваю их и прячу под рубаху. В глубине души понимаю, что мне не придется их продавать и думать об оплате первого года обучения в Книгохранилище. Но я не могу расстаться с ними после того, что сделал ради обладания ими…

Частичка надежды все еще питает меня. Она крошечная и умирает последней в каждом из нас, поэтому мы боремся.

Я мечтал увидеть Книгохранилище.

Мечтал об этом всю жизнь.