Острова и капитаны

Егор подумал и сказал с оттенком печальной гордости:

— Ты мог бы заметить, что я всегда говорю с тобой честно.

— Тогда скажи: там, в развалинах, тебе ни на секунду не хотелось выскочить и вмешаться?

«Нет, конечно!.. Я не знаю…» Он вспомнил мгновение, когда представил, что может сделать такое. Представил или какой-то миг хотел?

Егор опять поежился от неловкости перед собой. Сказал дурашливо и сумрачно:

— Товарищ старший сержант, можно, я не буду отвечать на этот вопрос?

— Можно, — быстро согласился Михаил. — Это уже хорошо.

Тогда Егор почти заорал в трубку:

— Что за подлая привычка у тебя копаться в людях! Тошно даже!

Михаил неприятно заржал. Потом сказал:

— А Копчик твой, судя по всему, законченный мерзавец.

— Такой же, как и я, — мстительно сообщил Егор. — Как говорят в свете, «мы люди одного круга».

— Будем надеяться, что не совсем одного…

— Не надейся, — искренне сказал Егор. — Я друзей не продаю…

— Верю. Смотри только, чтобы «друзья» тебя не продали…

— Иди ты знаешь куда!

— Лучше пойду искать фотографию. Завтра пошлю… Ты еще не раздумал? Нужна ли она тебе?

— Ты сам-то не раздумал? Или жалко стало?

— Завтра же… А телефон Ревского дать?

— Обойдусь, — буркнул Егор. — Пока… — И положил трубку.

Весь вечер Егор злился на Михаила и на себя. И вообще на жизнь. Но утром почувствовал, что вчерашний разговор не оставил злого осадка. Вспоминался он даже с каким-то интересом. Будто Егор кого-то переспорил или решил сложную задачку.

Хотя никого не переспорил и ничего не решил.

Венька на Егора не глядел, о драке не напоминал. Видно, запал его угас. Или что-то переменилось. Скоро Егор перестал думать и о Михаиле, и о Веньке и думал только об одном: что ни в коем случае не будет разыскивать Ревского. Этого еще не хватало! Больно нужен ему этот кинодеятель!

И к тому же что Егор скажет, если позвонит?

… Хотя сказать можно. Например, так: «Я не стал бы отрывать вас от творческого процесса, но есть обстоятельства…» Или так: «Это Егор Петров, который не угодил вашим вкусам при кинопробах. Вы тогда уверяли, что я никогда не смогу быть братом. Оказалось, что я все-таки смог…» Егор не без удовольствия вспоминал случай в электричке. Ведь в самом деле смог…

А может, так: «Не хотел вас тревожить, но мой двоюродный брат, Михаил Гаймуратов… вы ведь его знаете, не так ли? Так вот, он посоветовал…»

Вечером он отыскал в ящике стола старую записную книжку с телефоном киностудии. Там сообщили, что теперь у заместителя главного режиссера Ревского другой номер. По другому номеру Ревского тоже не оказалось, сказали — он дома.

— А домашний телефон можно?.. Да я и не хочу надоедать, он сам просил звонить домой, но я потерял номер! — вдохновенно соврал Егор. — Как?.. Спасибо.

Медленно давя на кнопки, Егор набрал нужные шесть цифр… «Александр Яковлевич? Прошу простить, возможно, мой звонок будет вам неприятен, но…»

— Слушаю! — весело отозвался Ревский. — Алло? Ну, что молчите, кто это? — Помолчал сам и вдруг спросил уже иначе: — Это… Егор?

— Да… — растерянно выдохнул Егор.

— Ну вот и хорошо. Гай мне еще вчера позвонил, что ты меня, наверно, разыщешь…

— Кто позвонил?

— Гай. Миша.

— А-а… — сказал Егор.

— Слушай, Егор! Нам надо обязательно встретиться, слышишь? — Ревский опять заговорил с веселой торопливостью. — Это подумать только, как случается в жизни, а? Слышишь? Только сейчас я никак не могу, тут такое дело, сыновья из армии возвращаются, близнецы. Звон и переполох, на вокзал мчимся с женой… А завтра… давай прямо на студию, а? К шестнадцати ноль-ноль! Устроит тебя? Я встречу у проходной. Придешь?

— Да… — сказал Егор, словно шагая за порог.

СЧЕТ

Паруса надвигались. В них была спокойная упругая радость и в то же время — неотвратимость.

Сначала исполинское четырехмачтовое судно медленно разворачивалось на синем, растянутом от стены до стены экране, обращало на зрителя увенчанный треугольными кливерами бушприт, потом начинало двигаться, неумолимо наращивая скорость. Многоэтажные марсели и брамсели вырастали — громадные, как снежные горы, закрывали небо и море. Приближались вплотную, и пространство заполнялось гудением натянутого полотна и струнных тросов, шумом обгоняющего парусник ветра и плеском взрезанной воды…

Это было главным впечатлением от фильма…

Егор смотрел «Корабли в Лиссе» вдвоем с Ревским в маленьком зале киностудии. Ревский «выцарапал» фильм в кинопрокате и «выбил» на полтора часа зал для просмотра.

Экран был небольшой, но Егор сидел от него очень близко, море как бы обнимало Егора с трех сторон.

В целом от кинокартины впечатление осталось скомканное. Может, потому, что Егор нервно ждал кадров с Анатолием Нечаевым и за пестрым действием, за главным героем почти не следил. Шестнадцатилетний парнишка, будущий писатель, то превращался в героев своих еще не написанных книг, то попадал во всякие переделки в реальной жизни, но все это Егор воспринимал как вступление к главному. Пока не появился парусник «Фелицата»…

— Вот, сейчас… — прошептал рядом Ревский.