Острова и капитаны. Книга 3

— Что-то я не пойму. «Субъект, шкурник». Это ведь уже оскорбление.

— Оскорбление — это когда незаслуженно, — сказал Михаил и ощутил зыбкость своей позиции.

— А я чем заслужил? — глаза Егора блеснули почти настоящей обидой. — Вы что обо мне знаете? Или уже следствие провели?

— Е-гор, — сказала Клавдия Геннадьевна.

— А что Егор? Милиции все можно, да? Она «при исполнении», она всегда права! И пожаловаться некому.

— Ну, почему же? — скучно возразил Михаил. — Жалуются сплошь и рядом. И с успехом. Напиши жалобу и ты.

— На деревню дяде милиционеру?

Михаил вынул записную книжку, ручку и при общем молчании писал целую минуту. Все данные и адрес. Вырвал листок.

— Прошу. Пиши заявление. А я потом приеду специально, принесу свои извинения… Если не сумею доказать, что ты хорошо знаком с Копчиком и обдуманно караулил Ямщикова.

Егор бумажку взял. Прочитал и (вот стервец!) аккуратно спрятал в нагрудный карман. Потом сказал со смесью обиды и снисходительности:

— Ну ладно. Ну, даже если я подговорил Копчика разбить губу Ямщикову, в тюрьму вы меня не посадите. А такие выражения использовать все равно не имеете права.

— Петров! — Клавдия Геннадьевна заговорила с хорошо рассчитанной железной интонацией. — Я сейчас тоже употреблю выражение. Я считаю твою вчерашнюю выходку свинством, а сегодняшнее поведение наглостью. Если на основании этого ты сделаешь вывод, что я назвала тебя наглецом и свиньей — дело твое. Можешь писать в районо, адрес возьми у секретаря… А я со своей стороны обо всем происшедшем немедленно позвоню отцу. Ступай.

— До свиданья, — сказал Егор и пошел к двери. А от порога сообщил: — Звонить лучше матери. Отец все равно на объекте.

— Вот такой фрукт… — Клавдия Геннадьевна виновато посмотрела на Михаила, когда дверь закрылась.

— Любопытный образец… — Михаил все еще испытывал что-то вроде досадливого сочувствия к Петрову.

Клавдия Геннадьевна шумно вздохнула, покрутила телефонный диск.

— Алло… Добрый день, Алина Михаевна… Да, я. Вы меня уже по голосу узнаете… Спасибо, как обычно, в трудах… К сожалению, да… Грустно говорить об этом, но приходится. Пока точно не знаю, но известно одно: с какими-то ребятами подкараулил своего одноклассника, и они его слегка поколотили… Нет, Алина Михаевна, к сожалению, он инициатор… Тот мальчик тоже не прост, но не из тех, кто отстаивает интересы кулаками… Ну, как он объясняет? Вы же знаете, говорить Егор умеет, аргументы найдет всегда, в уме ему не откажешь. И тем не менее… Вот именно. Важно, чтобы он осознал. Вот-вот, об этом я и хочу попросить… Мы — разумеется, но и вы со своей стороны… Да, спасибо… Конечно, конечно, созвонимся. Всего доброго. — Она подняла на Михаила виноватые глаза: — Вот так и приходится… А что я могу сделать? От его отца зависит ремонт школы и масса всего другого… Неужели я совсем беспомощно разговаривала? Вы так на меня смотрите…

— Простите… — Михаил передохнул, чтобы прогнать ощущение жутковатой пустоты — такое, как перед распахнувшимся парашютным люком за секунду до прыжка. Это чувство у него возникало при любых резких неожиданностях. — Я услышал имя. Алина Михаевна?

— Да. Немного необычное…

— И знакомое… — Михаил сморщил лоб и прикусил губу.

Клавдия Геннадьевна смотрела вопросительно. «Нет, стоп», — сказал себе Михаил.

— Что-то вертится в голове, — неуклюже соврал он. — С чем-то связано… — Этот Егор Петров… он не мог раньше иметь дела с нашим ведомством?

— Да, возможно… Кажется, года четыре назад он не поладил с отцом и удрал из дома. Характер-то видите какой… По-моему, вернули с милицией. Но это давний случай. Вообще-то у них нормальные отношения, прекрасная семья и…

— Простите, а они… из здешних мест? Коренные?

— Право не знаю. Я ведь в этой школе всего третий год… А в чем дело? Вас что-то встревожило?

— Да ничего особенного… Одна зацепка в мозгах… связанная уже не с Егором, а с совершенно другими людьми. Возможно, я и ошибаюсь… — опять неловко вывернулся Михаил. И тут же непоследовательно спросил: — А Егору-то сколько лет сейчас?

— Ну… четырнадцать, естественно. Восьмой класс…

— Да, разумеется… А родился он здесь?.. Видите ли, мне интересно знать, не жил ли кто-нибудь из Петровых на юге.

Пряча в глазах искорки любопытства, Клавдия Геннадьевна поднялась:

— Это нетрудно узнать. В личном деле наверняка есть копия свидетельства о рождении.

Она вышла и через две минуты принесла тонкий листок.

— Да, вы правы… Родился первого июня шестьдесят восьмого года, место рождения — Севастополь…

ВИЗИТЫ

Из директорского кабинета Егор ушел с ощущением победы. Не потому, что выкрутился и осадил этого сержанта (личность, видимо, все-таки случайную), а потому, что почуял под конец разговора: нет у директорши доказательств, а главное — нет желания эти доказательства добывать и «двигать дело».

Слушать писателя Егор больше не пошел, сумка была при нем, раздевалку уже открыли, и через полчаса он оказался дома.

Едва успела мать скормить ему обед, как позвонил некий Гриб, человек не из «таверны», но знакомый Курбаши и к компании Больничного сада благоволивший: