Острова на горизонте(изд.1984)

Так размышляя, шел я по совершенно пустынной еще из-за утренней рани улице и вдруг увидел человека, стоящего на мостике и глядящего в черную быструю воду. Заслышав мои шаги, человек встрепенулся и, вынув платок, трубно сморкнулся. Он будто поджидал меня: еще издали улыбнулся, как знакомому, и помахал возле уха рукой, словно отгоняя назойливую осу. Лицо у человека было серым и помятым и чем-то напоминало ком исписанной неразборчивым почерком бумаги. На этом лице очень удобно разместился большой и слегка сизый, похожий на картофелину раннего сорта нос и тускло светились голубые, увязшие в набрякших веках глаза.

— Вы-то мне и нужны! — воскликнул сизоносый мужчина, когда я подошел ближе. — Гром меня разрази, если это не так!

— В чем дело? — спросил я, опуская на каменные плиты моста чемодан.

— Ведь вы моряк, не так ли? — проникновенно произнес сизоносый, положив мне тяжелую ладонь на плечо. — И вы спешите на свой прекрасный корабль. Ну же, подтвердите, что так оно и есть.

— Ближе к делу, отец.

— Вот именно: ближе к делу!.. — сказал мужчина и встряхнул меня за плечо. — Так вот, приятель: тут находится то… — Сизоносый толкнул ногой небольшую корзинку, покрытую цветастым платком, и непринужденно перешел на «ты». — Находится то, что скрасит твои суровые морские будни, что будет тебе каждый день напоминать о любимой суше.

— Очень тороплюсь, — сказал я, тем не менее заинтересованный словами сизоносого. — Что в вашей корзине?

— О! Что в моей корзине! — воскликнул мужчина и, нагнувшись, сунул в нее руку.

Пошарив там, он распрямился, и я увидел на его большой ладони пушистый комочек с розовым носом и ярко-зелеными глазами. Следя за выражением моего лица, мужчина протянул руку над водой и слегка разжал пальцы.

— Осторожнее, — сказал я, с опаской поглядев на черную воду.

— Рубль, — сипло произнес мужчина и наклонил ладонь. — Или…

— Держите, — сказал я, доставая деньги из кармана.

— Старуха послала топить, а я не могу, — вздохнув, сообщил мужчина, принимая серебряную монету. — Я бы вам его и так отдал, но подумал: «Зачем моряку в море деньги?»

Я взял котенка и сунул его за отворот куртки. Повозившись немного, котенок устроился удобно и замурлыкал одну из самых первых своих песен. Наверно, в ней рассказывалось про теплый ящик, мягкую подстилку, про маму-кошку, лизавшую его именно в тот момент, когда очень хотелось спать, и темную раскачивающуюся корзинку, в которой он только что был. Песня была длинной, почти на полчаса. Ее хватило как раз на то время, пока я добрался в порт и разыскал свой траулер.

Котенка назвали Пуршем. Дело в том, что он был рыжим и слегка полосатым. Конечно, нужно было иметь богатую фантазию, чтобы по этим признакам найти отдаленное сходство со знаменитым дрессированным тигром. Мне, например, хотелось котенка назвать просто Васькой, но вмешался Коля Пончиков, Пончик, как мы его звали на траулере.

— Ты погляди на эти лапищи! — воскликнул он, хватая толстыми пальцами маленькие, с розовыми подушечками лапки котенка. — Нет, ты не усмехайся, а погляди! Через месяц котишка будет оставлять на палубе следы величиной в мою ладонь!

Играя, котенок пытался укусить Колины пальцы.

— А зубищи? — восторженно проговорил Пончик. — Ты погляди, какие у него клыки! Итак…

— Назовем его Пуршем, — согласился я.

Котенок рос быстро.

Через два месяца, как раз к тому времени, когда мы закончили наши работы в Бискайском заливе и отправились в тропики, это уже был довольно крупный, подвижный и веселый зверек.

Проснувшись в своей картонной коробке, в которую был положен кусок войлока, он прыгал ко мне на койку и начинал играть. Мне хотелось спать. Я уговаривал Пурша отстать от меня, но, взглянув на часы, обнаруживал, что пора подниматься на вахту: Пурш чувствовал время лучше, чем я. Быстро ополоснув лицо, я выходил из каюты и поднимался в ходовую рубку, а Пурш направлялся на палубу охотиться на летучих рыб.

Увидев летучих рыб впервые, котенок долго не мог прийти в себя от изумления. Еще бы! Когда-то, в самый первый мой рейс в тропики, летучие рыбы поразили и меня настолько, что, вернувшись домой, я готов был о них рассказывать буквально каждому встречному.

Представьте себе раннее тихое утро. Вода как зеркало. Синяя-пресиняя, глаза даже ломит, она простирается вокруг судна на сотни миль в любом направлении. Не оторвать взгляд от этой синевы!.. Ближе к судну синева светлая, а дальше, к горизонту, вода приобретает более густой цвет, будто в океане растворили несметное количество синьки. Солнце только что взошло. Тишина-то какая! Только чайки, парящие над кормой судна, перекликаются сонными еще голосами да стеклянно звенит вспарываемая острым форштевнем траулера вода.