Острова пряностей

Когда этот фрукт созревает, он раскрывается и становится видна искрящаяся малиновая волокнистая сеть, обволакивающая большое, блестящее коричневое ядро. Это мускатный орех, а волокнистый мешочек вокруг — его шелуха. Эти два вида специй — сам мускатный орех и его шелуха — настолько высоко ценились в начале XVII века, что голландцы прибегли к «этнической чистке», чтобы приобрести контроль над столь драгоценным товаром. В то время коренные банданезийцы были самой крупной торговой общиной в южной части Островов пряностей. Они единственные владели достаточно большими судами, чтобы напрямую плавать до азиатского материка; во главе банданезийского общества стояли оранг кайя (буквально — «богатые люди»), которые имели торговые отношения в том числе и со столь отдаленными землями, как Китай и Малайя. Голландцы решили положить этому конец, чтобы добиться монополии на торговлю специями и превратить Банда в принадлежащий только им источник мускатных орехов. Они спровоцировали оранг кайя и их подданных на вооруженное столкновение и затем жестоко истребили туземцев. Небольшие флотилии беженцев сумели укрыться на Кай-Бесаре и других островах, расположенных на безопасном расстоянии, но подавляющее большинство аборигенов Банда были расстреляны или схвачены в облавах и повешены. Некоторых торжественно обезглавили японские наемники. Из пятнадцати тысяч коренного банданезийского населения уцелели меньше шестисот человек. После этого голландцы завезли на Банда более сговорчивых людей для работы на плантациях мускатного ореха; они привозили рабов, наемных рабочих, даже каторжников, их доставляли как с других индонезийских островов, так и из более удаленных мест — Бирмы, Индии, Китая и Мозамбика.

Состав почвы и климат на Банда очень благоприятны для выращивания мускатных деревьев, а их размножение большей частью происходит естественным образом — с помощью тех самых «ярких и очень красивых фруктовых голубей», которых обнаружил Уоллес. Эти птицы обладали широко открывающимися клювами, поэтому они могли заглатывать плоды мускатного дерева целиком, при этом сердцевина плода, содержащая в себе ядро, то есть орех, проходила сквозь пищеварительный тракт птицы неповрежденной; таким образом, в птичьем помете сохранялось жизнеспособное зерно, из которого могло вырасти дерево. Обязанностями работников на плантациях была прополка посадок молодых деревьев от сорняков, уход за деревьями кенари, которые обеспечивали плантации жизненно необходимой тенью, а также сбор фруктов. Весьма выгодным обстоятельством был тот факт, что в условиях теплого экваториального климата мускатные деревья плодоносили круглый год. Всего за два столетия колониального правления в крошечном владении на острове Банда Голландия получила от производства специй миллиард гульденов. Прибыль от монопольного производства специй на острове Банда занимала столь значительное место в голландской внешней политике, что Голландия предложила Британии остров Манхэттен в обмен на отказ от притязаний на крошечный — едва лишь три километра длиной и полтора шириной — островок Рун в архипелаге Банда. Что еще более удивительно, на самом Руне мускатные деревья не росли. Голландцы выкорчевали их с целью сосредоточить все мировое производство мускатных орехов и шелухи на остальных островах Банда.

Набережная на острове Банда

Рабство в Голландской Индии существовало вплоть до 1862 года, поэтому Уоллес, вероятно, встречал рабов во время своего посещения Банда в конце 1850-х годов. Однако он ничего не писал об этом и даже, что весьма удивительно для социалиста и последователя Оуэна, с решительным одобрением отзывался о голландской системе монопольного производства отдельных видов сельскохозяйственной продукции, хотя и знал, что его мнение может вызвать бурю негодования в викторианской Англии. Он приводил доводы в пользу государственной монополии, считая, что для колонии это единственный способ остаться жизнеспособной. Метрополии приходится изыскивать огромные средства для покрытия расходов на колонизацию и обустройство новых земель, образование и «воздействие цивилизации» на непокорных местных жителей, и, если государство контролирует доходную монополию, эти расходы могут быть восполнены. Гораздо лучше, убеждал Уоллес, государству самому извлекать выгоду из местной экономики, чем допускать ее переход в руки частного капитала, который выжмет из местного населения все соки, но ничего не даст взамен. Единственным условием, которое предлагал Уоллес, было следующее: монополия должна существовать только на продукцию, не являющуюся жизненно важной для туземцев, то есть на ту, без которой они могут спокойно обойтись. И тут, естественно, мускатный орех представлялся идеальным товаром — это был скорее предмет роскоши, чем насущно необходимый сельскохозяйственный продукт.