Острова в океане

Все это без толку, подумал Томас Хадсон. Неужели нельзя придумать что-нибудь другое, не менее действенное, чем сидеть и пить во «Флоридите» с потасканной старушкой Лил на том конце стойки, где обычно сидят старые шлюхи и напиваются в лоск? У тебя только четыре свободных дня, неужели же нельзя провести их как-нибудь получше? Где? – подумал он. У Альфреда, в его «Доме греха»? Тебе и здесь неплохо. Где найдешь лучшую или хотя бы равноценную выпивку, а раз уж ты взялся пить, так пей, братец, на всю катушку. Этим ты сейчас занят, и пусть это занятие будет тебе по душе – по душе на всех частотах. Ты всегда одобрял и любил это занятие, так что изволь любить и сейчас.

– Люблю, – сказал он вслух.

– Что?

– Пить. Не просто пить, а пить вот эти двойные замороженные, без сахара. Если бы выпить столько, сколько я выпил, да с сахаром, пожалуй, стошнило бы.

– Ya lo creo77. А если бы кто другой выпил столько, сколько ты, да без сахара, он, наверно, умер бы.

– Может, я тоже умру.

– Еще чего! Ты просто побьешь свой рекорд, а потом мы пойдем ко мне и ты заснешь и на самый худой конец будешь храпеть.

– А я храпел последний раз?

– Horrores78. И называл меня десятью разными именами.

– Извини.

– Ничего. Мне было смешно. Я кое-что узнала о тебе, о чем раньше не догадывалась. А другие девушки не обижаются, когда ты называешь их по-разному?

– Других девушек у меня нет. Жена – есть.

– Я изо всех сил стараюсь, чтобы она мне нравилась, стараюсь не думать о ней плохо, но это очень трудно. Ругать ее при себе, конечно, никому не позволяю.

– Я ее буду ругать.

– Нет. Не надо. Это пошло. Я терпеть не могу две вещи. Мужчин, когда они плачут. Я знаю, плакать им иногда приходится. Но я этого не люблю. И еще не терплю, когда они ругают своих жен. А почти все этим занимаются. Так что ты свою, пожалуйста, не ругай, мне так хорошо с тобой, не порть мне удовольствия.

– Ладно. Пошла она к черту. Не будем о ней говорить.

– Том, прошу тебя. Ты же знаешь, я считаю ее красавицей. Она и есть красавица. Правда. Pero no es mujer para ti79. Но не будем ее ругать.

– Хорошо.

– Расскажи мне еще что-нибудь веселое. Если тебе будет весело рассказывать, тогда можно и без любви.

– Нет у меня веселых историй.

– Зачем ты так говоришь? Ты их сотни знаешь. Выпей еще одну порцию и расскажи мне веселую историю.

– А ты почему ничего не расскажешь?

– Что же мне рассказывать?

– Что-нибудь для укрепления этой, как ее, морали.

– Tu tienae la moral muy baja80. – Конечно. Я это прекрасно знаю. Но ты бы все-таки рассказала мне что-нибудь такое для укрепления.

– Этим тебе надо заниматься. Сам знаешь. Все другое, все, что ни попросишь, я сделаю. И это ты тоже знаешь.

– Ладно. Так ты правда хочешь послушать еще одну веселую историю?

– Да, пожалуйста. Вот твой бокал. Еще одна веселая история и еще один дайкири, и тебе станет совсем хорошо.

– Ручаешься?

– Нет, – сказала она и заплакала, глядя на него, заплакала легко и естественно, будто вода забила в роднике. – Том, что с тобой? Почему ты мне ничего не говоришь? Я боюсь спросить. Это?

– Это самое, – сказал Томас Хадсон. Тогда она заплакала навзрыд, и он обнял ее за плечи при всем честном народе и стал успокаивать. Она плакала некрасиво. Она плакала откровенно и сокрушительно.

– Бедный мой Том, – сказал она. – Бедный Том.

– Возьми себя в руки, mujer, и выпей коньяку. Вот теперь мы с тобой повеселимся.

– Не хочу я веселиться. Я никогда больше не буду веселиться.

– Постой, – сказал Томас Хадсон. – Видишь, как бывает, когда расскажешь людям все как есть.

– Сейчас я развеселюсь, – сказала она. – Подожди, дай мне минутку. Я схожу в уборную и успокоюсь.

Да уж, будь любезна, подумал Томас Хадсон. Потому что мне очень плохо, и, если ты не перестанешь плакать или заговоришь об этом, я отсюда смоюсь. А если я смоюсь отсюда, куда мне, к черту, деваться? Он понимал, что возможности его ограничены и что никакой «Дом греха» тут не поможет.

– Дай мне еще двойного замороженного дайкири без сахара. No se lo que pasa con esta mujer81.

– Она плачет, как из лейки льет, – сказал бармен. – Вот кого бы пустить вместо водопровода.

– А как там дела с водопроводом? – спросил Томас Хадсон.

Его сосед слева – веселый коротышка со сломанным носом (в лицо Томас Хадсон его знал, но ни имени, ни политических убеждений вспомнить не мог) – сказал:

– Это cabrones82! За воду они всегда деньги вытянут, потому что без воды не обойдешься. Без всего прочего можно обойтись, а воду ничто не заменит. Без воды как ты обойдешься? Так что на воду они деньги у нас всегда вытянут. И значит, хорошего водопровода здесь не будет.

– Я что-то не совсем вас понимаю.

– Si, hombre83. Денег на водопровод они всегда наберут, потому что водопровод – вещь необходимая. Значит, проводить его не станут. Будете вы резать курочку, которая несет вам золотые водопроводы?

– А почему не провести водопровод, хорошо заработать на нем и словчить как-нибудь еще?