Острова во времени

– На самом деле я не думаю, что это браконьеры, вандалы или хулиганы какие-нибудь. Они просто таинственные.

– Нет уж, хватит с меня тайн! – Сказанное мистером Мёрри прозвучало неожиданно резко.

Епископ не сводил взгляда с огамического камня, который лежал на буфете рядом с разнокалиберными кружками, мисками, соусником, молотком для мяса и рулончиком марок.

– Ну, может быть, Полли с ними подружится? – беспечным тоном предположила миссис Мёрри.

– Девушка, кажется, моя ровесница, – сказала Полли. – На ней была шикарная замшевая одежда – в бутике все это стоило бы целое состояние – и такой как бы серебряный обруч с очень красивым камушком.

Миссис Мёрри рассмеялась:

– Твоя мама говорила, что у тебя наконец-то появился интерес к одежде! Приятно видеть, что она не ошиблась.

– Ну, у меня просто не было повода носить что-то, кроме джинсов! – слегка обиженно возразила Полли.

– Серебряный обруч… – произнес епископ, словно говоря сам с собой. – Гривна… – И принялся деловито уплетать овощи.

Миссис Мёрри его услышала.

– Гривна? – переспросила она. И обернулась к Полли: – У Нейсона есть книга о древнем кузнечном мастерстве, с роскошными фотографиями. Быть может, первые друиды жили в каменном веке, однако были же в Британии и мастера, работавшие с металлом, или хотя бы бывали проездом. А сами друиды великолепно разбирались в астрономии. И они, а также вожди племен носили замысловатые гривны.

– Колесо моды сделало полный оборот, – заметила доктор Луиза. – И многому ли мы научились со времен каменного века, если речь идет о том, чтобы жить в мире?

Мистер Мёрри посмотрел на жену:

– В книге Нейсона есть изображение великолепной серебряной гривны. Хотел бы я добыть такую тебе, Кейт! Она была бы тебе так к лицу…

Полли взглянула на бабушку в скромной деревенской одежде и попыталась вообразить ее в великолепном серебряном ожерелье. Представить это было совсем не трудно. Полли не раз слышала, что ее бабушка была красавицей, и, глядя на точеные черты лица пожилой женщины, на короткие, стильно подстриженные седые волосы, на изящный изгиб тонкой шеи, на выразительные глаза в окружении множества морщин, оставленных смехом и скорбью и нескучно прожитой жизнью, она подумала, что бабушка и до сих пор красавица, и ей стало приятно, что дедушке хочется добыть для жены ожерелье.

На десерт миссис Мёрри вынула из морозилки черничный пирог. Сейчас она достала его из плиты шкварчащим и пузырящимся.

– Это я не сама делала, – объяснила она. – У нас в церкви каждое лето устраивают черничный фестиваль, и я всегда покупаю про запас с полдюжины готовых пирогов, чтобы были под рукой на всякий случай. – Она разрезала пирог, фиолетовый сок брызнул на блюдо, запахло летом. – Знаешь, Полли, я даже выразить не могу, как я рада, что появился этот твой Закари. А то тебе ведь, наверное, тяжело тут одной, без друзей.

Полли взяла кусок пирога.

– Ну, у себя на островах мы привыкли к одиночеству. Мы с друзьями и дома виделись нечасто.

– Мне так повезло, что Луиза живет всего в нескольких милях отсюда! Мы же с ней с самого колледжа дружим.

«Да, – подумала Полли, – бабушке повезло, что у нее есть доктор Луиза!» Вот у нее никогда не было подруги-ровесницы… Она мимоходом подумала о той девушке у бассейна.

Полли с епископом вместе принялись мыть посуду. Все остальные ушли и сели у камина в гостиной по настоянию миссис Мёрри, которая заявила, что они и так слишком много времени проводят на кухне.

– Ну так что, девушка с островов, – заговорил епископ, – нравится тебе тут?

– Нравится, спасибо.

Ей хотелось поподробнее расспросить о том человеке с собакой и девушке у бассейна, но было ясно, что епископ нарочно старается увести разговор в сторону от этой темы. Она взяла у него тарелку, которую он сполоснул под краном, и положила ее в посудомойку.

– Сестра меня приучила все мыть с мылом, даже если оно потом пойдет в посудомойку. Так что ты аккуратнее, тарелки скользкие.

– Ладно.

– Твой молодой человек…

– Закари. Закари Грей.

– Что-то он неважно выглядит.

– Да он всегда такой бледный. Прошлым летом в Греции все загорели, один Закари ходил бледный. Хотя, думаю, он не так уж много бывает на солнце. Он не очень-то спортивный.

– А как оно было прошлым летом? – полюбопытствовал епископ, выжимая губку.

Полли складывала в корзину посудомойки ложки и вилки.

– Прошлым летом было чудесно! Мне так понравились Афины, а конференция на Кипре стоила целого года в школе! Это Макс… Максимилиана Хорн все организовала. И она умерла незадолго до того, как я вернулась домой…

– Да, твои бабушка с дедушкой мне рассказывали, – кивнул епископ. – Ты по ней до сих пор горюешь?

Полли принялась вытирать ножи: ножи были старинные, серебряные, с приклеенными ручками, и их нельзя было класть в посудомойку.

– Дома было тяжелее: там все напоминало мне о Макс. Вы ее знали?

Епископ спустил из раковины мыльную воду.

– Мне про нее твой дядя Сэнди рассказывал. Они очень дружили.

– Ну да. Сэнди нас и познакомил.

Горло неожиданно сдавило.