Острова

И хотя на этот случай у зенитчиков был припасен оптический комплекс, за время переключения на него несколько торпед прорвались к стенам корабля и разорвали обшивку тоннами взрывчатки.

Сотрясение от них было такое, что Джеку показалось, будто его подбросили на сиденье до самого потолка. Однако стрелять он не прекратил и лишь где-то в подсознании отметил, что дышать пока получается, а значит, атмосфера из корабля не ушла и, значит, пробоины не слишком большие.

Однако противник снова атаковал гигантскими бласт-ракетами, от которых теперь вышли из строя оптические системы. Еще несколько торпед прорвались к кораблю, и на тот раз Джек почувствовал на лице легкое дуновение или, быть может, это ему только показалось?

63

Последние несколько часов Джек помнил очень смутно. Он расстрелял весь боекомплект, наверное, десятки тысяч снарядов, поливая огнем новые и новые волны штурмовиков, ракет и торпед. Потом была эвакуация с яруса, из аварийных ниш доставали кислородные маски и в них спускались по неудобной аварийной лестнице.

Уже на площадке перед лифтом Джек встретился с Шойбле и Хиршем, которые спустились раньше его.

– Ты в порядке, Джек? – пробубнил Хирш из-под маски.

– А что случилось?

– Ты ничего не слышал? – спросил Шойбле, делая большие глаза.

– А что должно было случиться?

– Внимание, всем разойтись по жилым помещениям! – объявил сержант судовой полиции через портативный мегафон. – Тем, у кого жилые помещения оказались в разрушенных или заблокированных секторах, следует отправляться в рекреацию дэ-четырнадцать, это на восьмом ярусе!.. Повторяю!..

Повторения приятели ждать не стали и поспешили выбраться из галдящей толпы, чтобы добраться до своего кубрика.

– Так мы отбились или нет, Тедди? – спросил Джек, когда они уже подходили к очередной дублирующей лестнице, к которой, кроме них, устремлялось множество других солдат. Большинство из них были в порядке, но попадались и те, кто имел какие-то травмы, повреждения.

Прошла вереница перебинтованных раненых, а за ними группа солдат, обожженных гидравлической жидкостью.

Затем было объявление по громкой связи:

– Содержание кислорода в воздухе семьдесят процентов от нормы…

Потом приятели отправились к себе на ярус по лестнице с уменьшенной гравитацией – так было удобнее в аварийном режиме.

Ноги странно подпрыгивали, а в теле чувствовалась необыкновенная легкость, ведь на всем протяжении лестничных маршей люди весили вполовину меньше обычного.

Потом потянулась долгая дорога к кубрику мимо строгих часовых судовой полиции, которые показывали ближайший обход, мимо заклеенных лентой проходов с запрещающими табличками, мимо потеков аварийной пены из коридоров, которые еще пару часов назад были открыты.

Приятелям пришлось еще дважды спускаться и подниматься по аварийным лестницам, пока не объявили о стопроцентной норме кислорода в воздухе.

– Дыхательные маски можно снять, лифтовое оборудование работает в штатном режиме.

– Уф, наконец-то! – воскликнул тогда Петер, первым срывая маску.

– Замучился по лестницам бегать, – сказал Хирш, также сняв маску.

Джек тоже снял маску, но сразу сморщил нос от того резкого букета запахов, который присутствовал в атмосфере корабля.

Здесь были и жженая краска, и растворитель аварийной пены, продукты разложения восстановителей воздуха, и множество аммиачных оттенков, которые заставили бы Джека снова надеть маску, не будь здесь Хирша с Шойбле. Стыдно было демонстрировать перед ними свое малодушие, и Джек остался без маски, вдыхая тот воздух, который был.

Возле выхода на их жилой ярус они снова наткнулись на судового полицейского.

– Стойте, – сказал он. – Проход запрещен! Там сильные разрушения!..

– Но мы там жили! – воскликнул Шойбле.

– Какой номер?

– Двенадцатый кубрик!

– Двенадцатый? Двенадцатый уцелел, можете взять свои вещи, только не задерживайтесь, все держится на аварийной пене, а она не слишком надежна…

И полицейский пропустил приятелей в коридор, который они не узнали.

От прежней его длины осталась только половина, а дальше дорогу преграждала баррикада из обрушенных элементов перегородок, сцепленных потеками аварийной пены.

Двери в нескольких кубриках были распахнуты, на полу валялись какие-то вещи, разбитые стаканы, смятые упаковки из-под шоколадных батончиков, которые продавались в судовых буфетах.

Обстановка двенадцатого кубрика оказалась не потревоженной, вещи были на месте, убранные кровати выглядели безупречно – не придерешься. И даже несколько пластиковых стаканов остались на столе, когда схлопнулась половина яруса вместе с его обитателями.

– Так не должно быть, – сказал Петер и начал собирать свои запасы чая.

– Не должно, но все же случилось, – произнес Хирш, укладывая пожитки в военную сумку.

Джек тоже собрал свои вещи и уже направился к двери, когда его окликнул Хирш.

– Эй, там под твоей койкой какая-то железка…

– Железка? – не понял Джек.

– Когда ты сдвинул сумку, она звякнула, да вот же…

Хирш не поленился заглянуть под кровать и, достав из-под нее какой-то предмет, подал Джеку.

– Это твое?