Островитяне (СИ)

Тут в комнату медленно с широкой улыбкой на лице вплыла мама Мейсона, протянула Хани руку. На ней был длинный халат, колыхавшийся на большом животе.

— Здравствуйте! Рада вас видеть. Я Тесса Симмонс.

Хани взяла себя в руки и улыбнулась в ответ. Рядом с миссис Симмонс в ее ярком цветастом халате бабушка выглядела старой и тусклой: серые брюки, футболка «Черепашьего отряда».

— А я Хелен Портер. Практически ваша соседка. Из «Птичьего Гнезда». Вот, припозднилась, но принесла вам черничный торт. Добро пожаловать на остров Дьюис.

— Как это мило с вашей стороны. Вы его сами испекли?

— Помилуй бог, нет, конечно. Я и лепешки печь не умею. Заказала в городе. Его привезли на пароме.

Я облегченно вздохнул и порадовался за миссис Симмонс. А то ей, чего доброго, стало бы плохо от бабушкиной еды.

Бабушка отдала коробку миссис Симмонс, а потом повернулась и бросила на меня недобрый взгляд. Голосом, из которого было ясно, что я крепко вляпался, она сказала:

— Простите, не знала, что мой внук у вас. Я думала, дети в Природоохранном центре.

Миссис Симмонс улыбнулась, принимая подарок.

— Я рада детям в любое время. Мы так переживали, что нашему Мейсону будет на острове скучно, и очень довольны, что у него появились друзья.

Хани повернулась к миссис Симмонс.

— Простите меня за грубость. Я тоже очень рада, что дети перезнакомились. Какое лето без добрых друзей? Но сейчас мне придется забрать Джейка домой. Видите ли, ему не разрешается играть в видеоигры.

В ответ на удивленное выражение лица миссис Симмонс она подняла руку.

— Я совершенно не хочу сказать, что во всех домах должны быть одинаковые правила. Но в моем такие. — Она бросила на меня строгий взгляд. — И Джейк их нарушил. Ему полагалось быть на улице. — Она посмотрела на меня, указала на бутерброд. — А кроме того, есть ему полагается у себя дома.

— На улице слишком жарко, — запротестовал я. — И куча комаров! Я только один раз. Мы как раз собирались выходить.

— Отговорки! — Хани поманила меня к себе.

Я не тронулся с места.

— Мне скучно!

Глаза у Хани сверкнули, она сделала шаг ко мне.

— Вот и хорошо! — сказала она. — Скука подстегивает воображение. Я не позволю тебе сидеть в четырех стенах и сушить мозги всякими там видеоиграми. А теперь пошли. Доешь дома.

— Нет!

Хани вытаращила глаза, рот у нее раскрылся.

— Джейк, идем домой, — повторила она. — Я тебе что-нибудь приготовлю.

— Твою еду есть невозможно! — выпалил я.

Лицо у Хани застыло.

— Что ты сказал?

Да, наверное, нужно было замолчать и извиниться, но во мне как будто прорвало плотину:

— У тебя вся еда в холодильнике заплесневевшая. Даже сыр. А что там в этих контейнерах — вообще не поймешь. А в хлопьях жучки. Это не то что я не хочу есть твою еду! — выкрикнул я. — Я не могу!

Я чувствовал, как по лицу текут слезы, но не стал их вытирать. Руки сжал в кулаки и притиснул к бокам, чтобы не разреветься в голос.

— Я не хочу возвращаться в твой дом. Там грязно. И воняет. А ты вечно сидишь в своей комнате. Я хочу остаться здесь.

Все умолкли. Я стоял, ошарашенный тем, какие слова только что сказал собственной бабушке. Да еще при чужих! Уголком глаза я видел, что у Мейсона открылся рот, а Лоуви вжалась в подушки на диване. Когда мне хватило смелости посмотреть на бабушку, я увидел у нее на глазах слезы.

Миссис Симмонс прокашлялась, подошла к Хани. Заговорила негромко. Точнее, ее голос звучал негромко в сравнении с моими воплями:

— Хелен, мне кажется, вы совершенно правы. Детям нужно погулять. А мы с вами съедим по кусочку торта, обсудим, что к чему.

Хелен ничего не оставалось, кроме как улыбнуться сквозь слезы и кивнуть.

Миссис Симмонс бросила на нас троих строгий взгляд и заговорила совершенно спокойно, но при этом непререкаемо:

— Дети, выключите, пожалуйста, видеоигру, наведите в комнате порядок и посидите на террасе, пока мы с миссис Поттер разговариваем. Наедине.

Лоуви — она очень побледнела — встала с дивана.

— Я пойду, — сказала она, не глядя на нас. — Пока.

Я не обиделся на нее за бегство. Ничего этого вообще бы не было, если бы я раньше ее послушался.

— Мальчики, я вам торта отрезала! — раздался из кухни голос миссис Симмонс.

Мы с Мейсоном проскользнули в кухню, взяли тарелки. Я не решался смотреть на бабушку. Потом мы перебрались на террасу и принялись нервно запихивать в рот куски торта. Вкуса я не чувствовал.

Мы с Мейсоном не разговаривали. Пытались сквозь раздвижную стеклянную дверь расслышать голоса женщин. Но в высоких соснах звенели цикады, заглушая почти все звуки. До меня долетело лишь несколько слов: «интернет», «мобильники», «остров». Когда раздался смех, мы оба выдохнули от облегчения.

Не знаю, сколько длился их разговор, но, когда нас позвали в комнату, я сразу заметил, что Хани уже не сердится.

— Как вам торт? — ласково спросила миссис Симмонс.

Я промямлил что-то вежливое. Мы стояли перед собеседницами, и я чувствовал себя преступником в суде, которому сейчас сообщат его приговор.