Острые зубцы короны. Книга 2. Освободитель

Элдини провел там всего месяц — повезло, началась эльфийская интервенция и всех, кто мог держать в руках что-либо потяжелее своего шершавого, а еще лучше умел этим самым размахивать, забрали в армию. Штафирок — в одни части, бывших вояк — в другие, а из проблемных и каторжан сколотили штрафные батальоны. Немного их осталось, ох как немного — сомнительная честь первыми ворваться на вражеские позиции под непрерывным огнем знаменитых эльфийских лучников и арбалетчиков предоставлялась именно им. А поскольку по военной науке при штурме укрепленных позиций противника должен был перевес три к одному… Но не в этом случае. Штрафников не жалели. На практике, как выяснилось, при самоубийственных атаках «в лоб» перевес должен быть куда как выше — и выходило, что на одного ушастого приходилось шесть, а то и семь убитых штурмовиков. Жестокая статистика войны — это генералам хорошо в уютных кабинетах сидеть и стрелочки на карте рисовать, им не идти в атаку. Поэтому и выживали самые жестокие, со звериной жестокостью и со звериной же интуицией на опасность. И те, кто выжил, становились одними из лучших и опасных бойцов на свете.

Элдини обладал всеми этими качествами. Тем более он знал, что назад ходу нет — как только он окажется за бортом, здравствуй кандалы и бессрочная каторга за убийство соседа, который слишком часто посматривал на жену, а потом попытался силой исполнить задуманное. Может быть, с рук и сошло бы, но тот был какой-то мелкий подвизала в мэрии, даже не чиновник, а так — подсосиновик. Ну это и сыграло свою роль, судья поспособствовал Элдини, и вместо танца на пеньковой веревке он попал на каторгу. Такое сочувствие было явной издевкой над осужденным — вместо моментального хруста шейных позвонков в петле его ждало долгое мучительное выкашливание легких на руднике. Смерть и так, и так, только второе — мучительнее. Но случилась война, и всех каторжан мигом перелицевали в солдат. Не сказать, что и это помогло — как уже упоминалось, потери штрафников были ужасающие, так что к концу войны из двух штрафных полков остался еле-еле то сводный батальон, пополнявшийся за счет бездарных воришек и прочей мелкой шелупони, призванной под ружье прямо из тюрьмы, но еще не понявшей, что армия — это не гражданка, твоей душой и телом она распоряжается почище королевских судей. Так к нему попали Ашди и Феринас, над которыми он сразу взял покровительство, иначе Ашди со своей миловидной мордашкой и упругой попкой тотчас бы опустили где-нибудь за сараем. А так — никто не мог претендовать на его собственность, желающих связываться с Элдини не было. Зато теперь у него была пара собственных жуликов — помимо ловкого воришки Ашди был еще Феринас, тупой, но преданный бычара, которого можно было использовать как мясо на разборках.

- Рому принеси, — сержант измученно посмотрел на преданно стоящего рядом со шконкой Ашди. Да, состояние отвратное, во рту как будто коты понасцыкали, причем стая была немаленькая.

- Сей секунд, господин сержант! — Ашди метнулся во взводную кладовку, где и хранился заныканный ром. Полминуты — и вот уже вожделенная бутыль с мутноватой жидкостью маячила перед носом Элдини.

- Да открой ты ее, долбогреб! — простонал мучимый головной болью сержант.

Ашди ловко сбил сургуч с горлышка и пальцем выбил пробку. Элдини выхватил бутылку из его пальцев и приник к живительной обжигающей влаге, сделав два больших глотка. Фух, хорошо-то как… Головная боль начала понемногу отступать, сознание становилось ясным. Опохмел — первое дело, что бы там ни говорил полковой лекаришка с подозрительно синим от распухших вен носом, да тот сам явно бухает и по-крупному. Но естественно не в их компании — все-таки маг Жизни, офицер. Они там у себя не солдатский ром потребляют, а вина изысканные, да виски. Ну или на худой конец тот же очищенный зерновой спирт, который доктор регулярно покупал на казенные деньги, и который быстро испарялся — ну не хранится долго столь нежная субстанция. Тем более, в таком стремном месте. Доктор, не будучи осведомлен о каторжных талантах, сначала хранил спирт в железном ящике наподобие сейфа, с магическим замком — ну никак воришкам не открыть. Ну-ну. Открывать сейф никто и не стал, просто уронили его на бок, подставив противень и ведро. Полуведерная бутылка сказала «дзынь», и на следующее утро нескольких авторитетных сержантов батальона мучал сушняк. Обошлось без последствий — в казармы каторжан офицеры входили, держа по взведенному пистолю в каждой руке, а скотина доктор, обиженный утренним абстяком и невозможностью его снять, устроил теперь сейф в полу, откуда его извлечь и открыть, не потревожив охранные плетения, было невозможно.