Острый нож для мягкого сердца

Перед консьержкой ему стало стыдно, что спустился он в тапочках, а не в ботинках, которые ни разу (даже в день первого выстрела) не забывал натереть ваксой. Сергей Петрович никогда не был женат, и эти приливы робкого кокетства всегда накатывали на него не вовремя. Он знал, что их лучше бы отогнать ввиду предстоящей смерти и особенно ввиду конца света, который, как следовало из прочитанного, вот-вот должен был наступить. Но, сев в кресло и разложив перед собой книги, он не мог удержаться от того, чтобы не перекинуться с консьержкой несколькими словами.

«А что, если мне застрелиться у нее на глазах?» – думал он, ощущая пистолет за пазухой. Потом подумал, что, может быть, следовало бы и ее застрелить. Это был бы с его стороны весьма галантный поступок, ибо черные ангелы и бледные кони уже приближались.

еще один поход

Тихону не терпелось продолжить ночные прогулки, но он заметил, что учителя стали посматривать на него с подозрением. В школе его весь день тянуло в сон. Он теперь не поднимал руки и часто даже не слышал вопроса. Бессонные ночи, ночные походы истощили его. Он решил затаиться, дать себе передышку, так что ложился теперь рано и спал без просыпу до восьми часов. Ольга снилась ему белой кошкой, идущей по бордюру тротуара. Он просыпался веселый. Пока ел завтрак, пока шел в школу, продолжал думать о ней. Когда учил уроки и отвечал у доски, он все еще думал о ней. Эта мысль ему не мешала. Наоборот, все получалось даже лучше, потому что все, чтобы он ни делал – учил урок, решал уравнение, клал сахар в чай – было подарком для нее.

Но чем дольше он откладывал следующий ночной поход, тем больше начинал бояться предстоящей вылазки. Он даже стал почитывать хронику преступлений в газетах, пугался и приходил в восторг одновременно. Я доказал себе, что отважен, думал он. Может, бросить теперь все эти затеи? Просто вспоминать, как шел однажды ночью по городу и встретил женщину с белыми пальцами.

Но Ольга манила, и он говорил себе: пойду, пойду еще раз – но только сегодня дождь и слишком холодно, вот завтра, если распогодится, пойду обязательно...

Сердце билось, накачивая его энергией, пока наконец он не сбросил с себя одеяло. Вылез в окно и перемахнул через забор.

Он пошел по улице быстрой дневной походкой и не прятался в тень, когда проезжала машина, а продолжал размахивать руками в такт шагам. Он шел, как автомат, не поддаваясь ни страху, ни сомнениям – впереди ждала Ольга.

Пройдя центр города, он увидел бледный свет кафе. Он распахнул дверь и вошел уверенной походкой, пытаясь убедить самого себя, что он здесь завсегдатай. Официант с полотенцем в руке посмотрел на него, и огромный мужчина за столиком повернул бычью шею, чтобы смерить Тихона взглядом голубых глаз. Но женщины не было.

Тихон присел на кожаное сиденье и спросил себе лимонаду. Ему показалось, что официант прячет насмешку, но решил не обращать внимания, а ждать Ольгу и тянуть приторный напиток через трубочку.

В стакане уже почти ничего не оставалось, а женщины все не было. Теперь жутко хотелось увидеть ее. Как мог прождать недели, прежде чем отправиться на поиски? Но она не приходила. Тихон расплатился и вышел в ночь.

Не раздумывая, он свернул в узкую улицу, надеясь, что сможет найти Ольгин дом. Все закоулки были черными туннелями в темноте. Из подъездов несло мочой, ноги спотыкались о пустые коробки, газеты, еще какой-то мусор. Здесь царила полнейшая тишина. Все окна были слепы; в одном доме ему как будто почудился свет, но не от лампы, а, может быть, от дрожащей свечи, которая вскоре погасла. Он продолжал идти вперед, но сердце сжалось, и он подумал: я заблудился.

Вдруг он услышал стук каблуков и прижался к стене. Идущая остановился прямо напротив него. Позвякивая ключами, спросила:

– Что, вернулся, матросик? Хочешь зайти?

– Да, – сказал Тихон, не веря своему счастью. Он узнал сладкий запах: это были ее духи. Ольга взяла его за руку и подвела к соседнему дому. Она отперла дверь. Он поднялся вслед за ней по узкой, совершенно темной лестнице.

– Как ты меня узнала в темноте? – спросил он, пока она возилась с другим ключом.

– Зрение как у кошки, – хихикнула она.

В комнате пахло паленым. Тихону захотелось открыть окно, но он не осмелился.

– Присаживайся, – сказала Ольга, не зажигая лампы. Через оконное стекло падал свет от фонаря. Должно быть, ее окна выходили на другую, освещенную улицу, или кому-то пришла в голову странная мысль поместить фонарь на заднем дворе.

На полу лежал матрас, а посередине комнаты стоял стул. Тихон подумал и выбрал стул. Но когда сел, понял, что совершил ошибку – так нелепо он возвышался один в пустоте. Скинув туфли, Ольга прыгнула на матрас и стала возиться с шуршащей бумагой. Она щелкнула зажигалкой, и в свете мелькнувшего пламени Тихон увидал, что она скрутила толстую сигарету. Ольга затянулась – в воздухе запахло хвоей. Не выпуская дыма изо рта, она протянула сигарету Тихону. Тот вдохнул чуть-чуть и тут же отдал ей.

– Хочешь музыку? – медленно и хрипловато проговорила она.

– А соседи?

– На соседей наплевать.