Острый осколок (СИ)

Громыхание увеличивалось. Быстрые потоки воздуха воронкой устремились вверх из недр расщелины, безжалостно кроша каменные выступы на своем пути. Песок жужжал внутри этого безумия, будто рой пчел поселился в воздушной стихии. Я не выживу!

— Увидь, вспомни…

Песчаное нечто ускорилось, стремясь вырваться наружу. Я забыла, как дышать. Холодный пот враз выступил на лбу. Нет даже смысла лезть наверх, через каких-то пару ван все внутри каньона будет уничтожено. Я неотрывно смотрела на приближающуюся опасность, сожалея лишь о том, что не смогу проститься с дорогими сердцу. Раз. Два. Тр…

— А-а-а-а! — вихрь закручивается вокруг меня, с невероятной силой подбрасывая вверх. Уступы, за которые я крепила страховку, вырывает с мясом, и я падаю в неизвестность. Последнее, что слышу, мерное пение сильфиды.

— …и откликнись зову…

Как она меня, а? Сволочь!

***

Не знаю, когда меня перестало вертеть, и я обнаружила свое тельце на большом каменистом уступе. Каким чудом его не снесло вихрем, ума не приложу, но как же я этому рада. Вот только вокруг кромешная тьма. Зато звуки есть. В затуманенную голову вдруг ворвались голоса. И кто же так истошно вопит? Феникс?

— НЕТ! Она жива! Она не может умереть! Пусти меня!

М-м-м, как приятно, когда о тебе беспокоятся.

— Успокойтесь, Ваше Высочество! Она уже не жрица! Она чудовище! Ее уже не спасти! Уводите своих людей от портала! Мы не дадим некроманту войти в долину, но мы и не дадим никому выйти из нее тоже. Мне жаль.

Что за бред?! Какая к оркам жрица? Какая долина?

В темноту ворвался свет. Я с трудом приподнялась на локтях и смогла осмотреться. Все тело болезненно ломило, но я пересилила себя. О Всевышние! У меня галлюцинации!

Прямо передо мной, зависнув в воздухе, стояли Ласкан и Широ. Вот только феникс был странно одет, а его розовые волосы почти касались лопаток. Широ же был в дорогой эльфийской боевой форме и кольчуге из драконьего железа. О том, что броня была из драконьего железа, говорило ее красноватое свечение. Откуда у светлого настолько дорогое обмундирование? Такое положено главнокомандующим и то не всем.

— Она не монстр! — кричал коротко стриженный Ласкан.

Внезапно все исчезло, а через ван снова появился Широ. Вот только того, кто стоял напротив него я не узнавала. Высокое сморщенное серое существо без пола. Его мертвые болотные глаза смотрели прямо на эльфа.

— Она уничтожила собственную долину. Как не хорошо, — чудовище издевательски наклонило голову.

— Ты вверг ее в пучину отчаяния. Ты сам лишил себя возможности попасть туда, — грозно отвечал эльф.

— Ха, может ты и прав. Только меня устраивает мертвая земля. Так даже лучше.

— Она убьет тебя, как только ты пересечешь границу, чего не дам тебе сделать я. Ты не пройдешь!

— Посмотрим, — оскалилось серое нечто и ринулось на Широ.

Это уже не мое прошлое. Похоже я захватила часть воспоминаний первородного, когда он ставил блок на мою память.

Вспышка! Передо мной стоит Малыш, такой, каким я его ни разу не видела. Руки напряжены, кулаки сжаты, а на лбу проступили капельки пота.

— Ты отказываешься, — прошипел он сквозь зубы. О Всечувствующие! Это Тариван!

— Да, — вдруг выплыла женская фигура.

Я несколько раз проморгалась, пытаясь скинуть наваждение, но оно не уходило. Передо мной стояла Я, только более женственная версия. Неужели я могла быть такой утонченной?

— Это твое окончательное решение? — выдавил еще более грозно мужчина.

— Да, я не выйду за тебя. Я не буду единственным любящим сердцем в этом браке, — гордо вскинув голову, дала свой ответ банши, но ее голос все же дрогнул на слове «брак».

— Будь по-твоему, — и я увидела удаляющуюся спину, закрытую пепельной массой волос.

Вспышка! Какая-то комната, вечер, горит камин. В кресле сидит женщина. По ее щекам непроизвольно стекают крупные капли. Лицо похоже на бесчувственный камень, но слезы стирают все безразличие с застывшей банши.

— Прошу тебя, не плачь. Я больше не вынесу твоих страданий, — феникс с еще более короткими волосами, чем в прошлом видении, сидел на коленях перед жрицей и тыльной стороной ладони стирал соленые дорожки с ее щек.

— Так уходи. Мне не нужно твое присутствие. Просто уйди, — прошептала вторая я.

— Я не могу, Данка. Ты же знаешь, — он нежно улыбнулся и, взяв бледную женскую ладонь, приложил к своим губам, — не мучь себя, дорогая. Иди в храм, останови церемонию. Одно твое слово и он не жениться. Всего одно слово.

— Нет! Он не любит меня. Я сказала Атару жениться именно на ней. Не прошло и месяца, как он воплотил мой совет в жизнь. Ему плевать на меня! — рыдания вырвались наружу. Крик душевной боли закладывал уши. Так рвалось сердце. Его треск вырывался истошными всхлипами.

— Тише, милая, прошу тебя, тише! Он любит тебя, любит, просто сам того не понял. Ведь именно поэтому он женится так скоро. Неужели ты не видишь?

— Нет. Я уже шестьсот весен как слепа, глуха и потеряна. Я ничего не вижу! Я хочу умере-е-е-еть!