Острый угол. Дитя

Грозднянский осекся,сигнал тревоги превратился в нестерпимый писк. Все зажали уши и закричали от боли. Стало казаться, что звук обрел вес и давит на них, словно стотонная плита. Внезапно писк оборвался. Откуда-то сверху раздал приятый голос диктора:

– Господа, посмотрите в мониторы.

Все послушно уставилась в экраны.

Обратный отсчет истек. Единица изогнулась в ноль похожий на тоннель. Камера стремительно влетела в эту огромную трубу. В конце нее забрезжил свет. Еще миг, и маленькое яркое пятно преобразовалось в комнату с одним стулом.

– Приветик, – маленькая девочка помахала тонкой ручкой и кивнула непропорционально огромной головой.

– "Картина ясна. У ребенка ярко выраженная гидроцефалия. Как следствие – глубокая умственная осталось", – взглянув на девочку, мысленно поставил диагноз Тимохин, затем лилейным голосом поздоровался и спросил:

– Как тебя зовут?

– Ева, – пискнула она.

– Ты знаешь сколько тебе годиков? – улыбнулся профессор.

Ребенок выставил растопыренную пятерню.

– Умница… А как делает кошечка?

Ева тихо мяукнула.

– Молодец. Собачка что делает?

Звонкий лай разорвал гнетущую тишину.

– Хорошо. Теперь скажи, сколько будет два плюс два?

– Два плюс два будет четыре, но этот факт не заглушит вашу боль по умершей жене, – ледяным тоном заявила Ева.

Все раскрыли рты от потрясения. У Тимохина внутри все перевернулось, мужчина покрылся холодным потом. Но ему удалось сохранить спокойное выражение лица. В голове профессора что-то застучало.

– А откуда ты знаешь…

– Я излечу вашу рану, – резко Ева прервала Тимохина.

Пару раз мигнул свет. По застывшему ужасу на лицах коллег, профессор понял, что за его спиной кто-то стоит. Он почувствовал столь знакомый терпкий аромат жасмина. Чьи-то нежные руки обнимали его плечи и ласковый женский голос прошептал:

– Я люблю тебя, Дим…

Тимохин окаменел. Чудовищным усилием воли он заставил себя повернутся. Крупные слезы потекли по морщинистым щекам профессора. Сарафан в мелкий цветочек, синяя ситцевая лента, обхватившая стройную талию, перенесли его в тот незабываемый день, когда они с любимой, гуляя по городу, попали под теплый летний дождь.

– Леночка, это не сон? – Дмитрий крепко обнял жену.

– Нет… Любимый, теперь я буду рядом с тобой всегда. – улыбнулась она.

Тимохин зарыдал. Многолетняя боль, наконец-то растаяла, словно утренний туман. Профессор с женой сели на последний ряд кресел конгресс-холла и стали о чем-то тихо разговаривать. Все не знали, как вести себя в такой ситуации.

– Господа, я действительно могу воскрешать людей и исполнять любые желания, – весело произнесла Ева. – Ну же! Смелее, господа, не стесняйтесь!

– Тут явно какой-то трюк. – Скрестил руки у себя на груди Грозднянский и задал неожиданный вопрос. – Кто-нибудь пил воду?