Остывший кофе

Но что потом делать с этим самым чувством, когда остаёшься с ним наедине? Упиваться им? А может натравить на него своё тщедушное эго, словно натасканного в прошлом охотничьего пса? И то бинт, бальзам, лекарство.

Между слов всё самое важное. То, на что так и не решилось ещё пока робкое сердце. Всё окружающее нечётко, размыто, словно нанесено заботливой рукой капризной, но мудрой художницы пастельными красками, ещё не остывшими от экспрессии. Голос, который звучит иначе в телефонной трубке, но оттого кажется ещё роднее, потому как все мысли, что рождаются в голове, звучат именно в его исполнении. Чувства, выраженные в случайном прикосновении, в наскоро отправленной смске с пожеланием доброй ночи, в чуть более долгом взгляде, от которого непременно смущаешься. И время, которого становится слишком много, так как не всегда есть возможность быть рядом, а потому не знаешь что с ним делать, растрачиваешь его на всякие глупости. Равно как и слова. Есть в этой игре двух нашедших друг друга людей что-то очень правильное, таким, каким оно и должно быть. Иначе бы вся эта буря эмоций и чувств, пусть ещё только и зарождающихся, превратилась в простую формальность. Сам по себе штиль здесь не благо, но ад. По крайней мере у него точно такая же функция.

На улицу! Скорее на улицу! Покинуть этот оплот наваждений. И плевать, что темень за окном, а завтра очень рано вставать на работу. Ещё одна минута промедления здесь равна сумасшествию. Может и вовсе не осталось даже этой одной минуты.

Как странно гулять по тем местам, где прежде был таким счастливым, а сейчас, кажется, не чувствуешь совсем ничего. И это так дико. Звенящая пустота, лишь помехи внешнего мира, словно плохой сигнал ретранслятора. Слушать те самые песни, которые отчего-то продолжаешь держать в плейлисте, как некое напоминание, но только именно в эти моменты, когда особенно плохо. Боль никуда не уходит. Она остаётся внутри. Извлечь её, вырвать с кожей, выбросить за ненадобностью -- раз за разом, снова и снова. А всё внешнее - ретушь, плохие декорации, на которые может купиться только очень не взыскательный зритель, но которые сами по себе чуть ли не визжат, оставляя вместо эха голос дорогого в прошлом человека. Именно потому мы нарочно ворошим старые раны, чтобы вновь почувствовать что-нибудь, кроме безразличия и равнодушия к тому, что казалось таким важным, да и сейчас, чёрт побери, не перестало быть таковым, и благодаря этому убедиться, что ещё не отболело. В этом есть особое для нас наслаждение, впрочем как и во всём, к чему невольно прикасается сердце.

***

Состоявшееся накануне свидание меня приятно удивило. О, что за человек! Прекрасная, во всех отношениях прекрасная девушка! И такая не похожая на ту, о которой... А, впрочем, что о ней теперь говорить. И так слишком многое было сказано. Я весь в предвкушении завтрашней встречи. О, счастье!

Сердце – как же тебя легко обмануть. И обман этот для тебя самая желанная блажь.

***

Лето всё ближе. Всё ближе и новый день, который я по привычке встречаю на кухне, в компании свежесваренного кофе. В воздухе звенит тишина сонных улиц. Сквозняк по-хозяйски обнял за плечи, нашептал о своих ночных страхах, принёс с собою сырость скорого на обиды дождя. Прежний беззаботный мир скомкан и лежит на дне мусорной корзины. И странно, что ни капли его не жаль. В окне, по которому гуляет солнечный зайчик, ещё робкий, несмелый, как будто твоё отражение, а зайчик этот точь-в-точь твоя улыбка. И в одном этом есть какое-то доброе предзнаменование. Хочется жить, гулять по тем местам, где ещё не был, и сбежать наконец навсегда из закоулков памяти, где тебе уже как бы и не рады. А напротив — ты. Или целый новый мир. Что в сущности одно и тоже.

И пусть твоё счастье станет залогом моего окончательного примирения с этим неполноценным миром.