Осужденный на игру

Глаза Грегори открылись вновь уже в новом теле, теле дракона, у которого на каждой из голов прорастала грибная шляпа. Хвост и крылья почти не изменились, кроме цвета – он был белый в синюю крапинку – сумасшедший пример симбиоза животного и растительного миров.

– Голова, у которой глаза были выбиты, теперь обладает ночным видением в инфракрасном спектре. Зверь должен плевать электричеством или чем-то в этом роде, – сообщил Марио, читая логи появившегося зверя.

– Очешуеть, – восхитился Грег. – Ну, бог грибных сфер и резиновых вантузов, пойдем мир спасать?

– У тебя гонору поприбавилось? Не забывай, гриб-дракон в любой момент исполнит любой мой прямой приказ, – напомнил Марио.

– Кстати, о приказах. Я слышу, как кричит девушка. Кара вроде бы? – повернул головы в сторону замка грибодракон.

– Я ничего не слышу, – удивился Марио.

– У тебя и нет трех пар барабанных перепонок. А там еще орки с островов уже обращаются в зомби.

– Всё, давай я дирижабль уничтожать, а ты спасать девушку, – решился Михаил.

– Заметано, царь-мухомор!

– Лети, давай, крылатый трехчлен!

И Марио начал переходить в споровое состояние, исчезая из видимого спектра игры.

Глава 65. Грибница в облаках

Шестьсот сорок баллов опыта ушло на повышение мышления до девяти. Марио теперь сам поднимал свои параметры, однако поменять количество неизрасходованных очков на красивую цифру 999 было почему-то нельзя, как и поднять любой из параметров без вложения опыта. Игра умудрялась блюсти и программный код, поражая своей проницательностью.

– Блин, почему я не перенес свой разум в тело мертвого дракона, а вдруг получилось бы? Хотя, тогда вряд ли я бы успел и на дирижабль, и к Каре, – утешал себя Михаил, но разум быстро нашел и контрответ, что в принципе спасением Кары, а также спасением орков от зомбирования можно было бы и пренебречь.

Возможность холодного выбора, подразумевающего жертву разумными существами, испугал Михаила, но ничуть не удивил. Мышление девять работало на все сто процентов. Осознавая, что опыт больше не будет копиться, Марио закинул восемьдесят очков в удачу, подняв её до шести. И сейчас печально наблюдал в неизрасходованном опыте цифру 97, оставшуюся, как говорится, «ни туда, ни сюда».

Но время уходило, а с дирижабля распыляли чуму. Марио хотел материализоваться на палубе летательного аппарата. Мана восстановилась полностью, напоминая осужденному, что теперь он – программа, игровой персонаж, восстанавливающий расходуемые параметры, как только выходит из состояния боя. Впервые к нему обратилась сама игра не голосом программы-надсмотрщика, а чем-то много большим, сравнимым с тем, как целый мир обращается к муравью. Зарезонировало всё вокруг сознания Михаила. Зарезонировала каждая микрочастица кода Марио. Это ощущалось настолько же очевидно, насколько было невозможно. Осужденный понимал каждое ЕЁ «слово». Игра не давала ему совершить действие, не давала просто очутиться на корабле облаком спор. Игра сдерживала его, но зачем?

Ответ пришел из глубины сознания. Ответила каждая единица и каждый ноль. Там, на корабле, был важный игрок или тот, за чьей судьбой следили из внешнего мира. Михаилу же предлагалось сразу две вещи. Во-первых, выбрать точку респауна, ибо он теперь вписан в игру, а бывает, игроки побеждают НПСов. А во-вторых, появиться на палубе он мог, только не нарушая внутреннюю логику мира, и все «общение» с игроком должно было быть строго в игровом формате. Ослушаться было нельзя. Марио предлагалось играть по правилам, уже известным зрителям, а значит, нужно было материализовываться.

На палубе дирижабля трудились зомби – экипаж из тридцати андедов, возглавляемых личем в аккуратных черных очках. Марио сразу же их узнал, ведь это был его первый лут в игре. Это были очки идентификации игровых объектов.

Михаил появился в видимом спектре игры, и воздух сдавил его своей плотностью. Пришлось глубоко вдохнуть, от чего обжигающий едкий газ заполнил легкие осужденного.

Мир стал реален. Реальней, чем когда он играл. «Детализация выросла, тактильность доработана», – констатировал Марио в своей голове. Действительно ли он как программа должен чувствовать игру именно так? Или это игра внесла существенные коррективы?

Зомби, как и положено зомби, не обращали на Марио никакого внимания. Зато Рафи Нож, ныне лич, увидел и, не поверив своим глазам, наклонил голову, чтобы взглянуть на Михаила уже поверх черных очков.

– Марио?

– Привет, Рафи. Куда летишь, чего делаешь? – задал вопрос Михаил, чисто чтобы начать беседу.

Бывший Рейдер только мельком глянул на своих рабов андедов, мысли разбойника читались не вооруженным глазом. Тридцать зомби пятого-шестого уровня, против персонажа десятого уровня. Плюс он сам восьмого – лич, перевоплощенный из не магического класса. Шансы были малы, но реальны.

«Уйти в инвиз – увидит, швырнет лёд наугад, поставит сферу льда, начнет утюжить штормами», – промелькнуло в голове Рафи, но вслух он выдал только:

– Где посох на минус пять к мане, который я тебе подарил?