Осуждённые грешники (ЛП)

Рафаэль Висконти. Боже. Несмотря на мое раздражение, я не могу поверить, что у меня хватило наглости назвать Рафаэля Висконти целью, даже в моей собственной голове. Он средний из братьев Дьявольского Ямы, и, в отличие от семей Бухты и Лощины, они годами не появлялись на Побережье, с тех пор как их родители умерли, когда мне было около одиннадцати лет. Мои воспоминания о нем, в частности, туманны, вероятно, потому что он намного старше меня. Он существует в моей памяти вспышками изысканного стиля и очаровательных улыбок. Я никогда не видела его больше, чем мельком, прежде чем он исчезал за морем костюмов или запертой дверью.

Все, что я знаю о Рафаэле Висконти, не из моих детских воспоминаний, а по слухам за столами для игры в Блэкджек в Атлантик-Сити. Его имя всегда произносили задыхающимся шепотом, часто со слухами. Игры в покер только по приглашениям и вечеринки, которые не уступали вечеринкам Гэтсби: что-то в этом роде. Трудно понять, что было правдой, а что нет.

Есть только две вещи, которые я знаю, как факт.

Во-первых, Рафаэлю принадлежит большинство известных казино в Вегасе.

Во-вторых, было бы глупо обманывать человека, которому принадлежит большинство известных казино в Вегасе.

Мне нужно выбраться из этого бардака, и быстро. С ложной уверенностью я поворачиваюсь с предложением убраться отсюда на языке. Он стоит ближе, чем я думала, и это застает меня врасплох. Я отшатываюсь назад, пятки ударяются о нижнюю ступеньку, но прежде чем я успеваю приземлиться на задницу, сильная рука протягивается и обхватывает мое предплечье.

Моё неповиновение трепещет, как свеча на ветру. Он высокий. Очень высокий, и теперь, когда я знаю, кто он, он ещё и чертовски большой. Линия моего взгляда едва доходит до третьей пуговицы на его рубашке.

Находясь в его тени, я чувствую себя неуютно, поэтому поднимаюсь на нижнюю ступеньку и складываю руки в попытке выровнять игровое поле.

Он ухмыляется.

— Ты действительно настойчив для мужчины, который не заинтересован.

Его взгляд опускается на мой рот.

— О, я заинтересован.

Внезапный жар разгорается у меня в животе, и я непроизвольно выдыхаю небольшой глоток воздуха. Что-то в интенсивности его взгляда и шелковистости его тона кажется... неуместным. Я не сомневаюсь, что женщины с гораздо меньшими усилиями пробираются в его спальню.

Я притворно зеваю.

— Извини. Мне пора.

Хотя его неподвижность притягательна, мне удается оторваться достаточно надолго, чтобы наклониться, схватить свои вещи и повернуться к входу на верхней площадке лестницы.

Один шаг. Затем ещё один. Мой ботинок нависает над третьим, когда меня окутывает тьма. Я останавливаюсь, чтобы прищуриться в тусклом свете и вижу охранника, того, у которого непроницаемое лицо и риторические вопросы. Он маячит наверху лестницы, блокируя выход.

Блять.

Как будто он даст мне ответы, я оглядываюсь на Рафаэля. Он стоит на том же месте, с той же натянутой улыбкой на губах, руки непринужденно покоятся в карманах брюк.

Мое внимание переключается через его плечо, и именно тогда моё замешательство переходит во что-то более трудное для понимания. Остальные мужчины в баре теперь на ногах, все смотрят на меня. Один из них попадает в луч прожектора и поворачивает голову.

Я замечаю его наушник, и осознание бьет меня по лицу.

В середине недели надевают костюмы. Сидят в одиночестве. То, что я обычно воспринимаю, как зеленые флажки, в данном случае являются огромными красными флажками. Это не было совпадением, что все они сидели отдельно, потому что все они телохранители. Они работают. И все ради…

Мой взгляд снова устремляется на Висконти. Его ямочки углубляются. Кашемировое очарование и острая, как бритва, улыбка.

— Боюсь, я вынужден настоять.

Ледяной ужас проникает в мою кровь. Блять. Менее десяти минут назад я думала, что этот чувак — мелкая рыбешка, которая клюнет на мою наживку, и как же я ошибалась.

Он большая белая акула, которая собирается проглотить меня целиком.

Мой пульс учащается в горле, а руки становятся липкими. Два провала за одну неделю. Ужасно для такой везучей девушки, как я.

Чувствуя тяжесть поражения в животе, я бросаю чемодан на ступеньку и разглаживаю атлас украденного платья. Внешне я спокойна, но внутренне все мои органы трепещут от нового плана. Моя изначальная игра больше не прокатит, мне нужно что-то менее убогое. Что-нибудь, что снизит вероятность того, что меня могут выбросить с пирса в Бухте в мешке для трупов.

Думаю, я приступаю к Третьему Акту.

— Ну, раз ты настаиваешь, — огрызаюсь я тоном, который не отражает панику, подступающую к моему горлу. От веселья Рафаэля у меня краснеют щеки, в то время как я возвращаюсь к бару и сажусь.

Дэн ловит мой взгляд и слегка печально качает головой, выражая то, что я уже поняла: я в полной заднице.