Освободи себя

Как же жил потом Петр с этой виной? Он не смог бы с ней жить, если бы не было покаяния. Говорят, что глаза Петра всегда были красны. Потому что каждое утро, услышав крик петуха, Петр вспоминал о своей вине и плакал о ней. Но покаяние – это не самоуничижение, не ненависть к себе. Покаяние основано на вере в то, что Бог прощает нас, когда мы каемся. Поэтому оно не лишает сил, а придает их. Покаяние Петра было принято Богом, за свои слезы он принял радость…

Поэтому мы должны помнить о том, что если в нашей жизни произошло что-то постыдное, то это не значит, что случившееся непоправимо. Жизнь еще не кончилась, и есть еще возможность в дальнейшем в своей жизни поступить в аналогичной ситуации как-то по-другому.

Для того, чтобы правильно относиться к себе, надо уметь отсекать то, что было, и действительно воспринимать жизнь как то, что у меня есть сейчас, а не то, что было, и то, что меня ждет впереди. Жизнь должна быть устремленностью вперед, и каждый день жизнь предлагает нам ситуации, когда мы можем поступить достойно и правильно, и тогда каждый раз, когда мы так поступаем, нас перестает мучить то, что было раньше. Уметь прощать себя самого тоже очень нужно.

Задача таинства исповеди, – отсечь в жизни человека все то, чего он стыдится, сказать ему: было, но что было, сплыло, пусть этого дальше не будет. Дальше не надо к этому возвращаться, все, Бог с тебя это снял, немощен ты был, струсил, не выдержал, ну что, живи дальше, постарайся сделать выводы, и если, не дай Бог, будет такая ситуация, то поступишь иначе.

Однако я взял только тот случай, когда человек, претерпевший насилие, действительно повел себя как-то неправильно и недостойно. Если же он просто ничего не мог сделать – схватили его, скрутили, избивали, – то нечего тут и терять уважение к себе, ты ни в чем не виноват перед самим собой…

Мы, церковники, всегда говорим людям простые слова: ходите в храм, исповедуйтесь, причащайтесь. Все это звучит банально. Скажут: я думал, что-то серьезное сообщат, а это мне любая бабка скажет – ходить в Церковь! Ну а чего делать? Другого ответа нет. Ходи, молись, исповедуйся, читай Евангелие, живи церковной жизнью, и благодаря благодати Святого Духа мы будем получать ответы на все вопросы, и у нас будут именно те чувства, которые у нас должны быть. То есть чувства Иисуса Христа, потому что через это Христос вселяется в нас и происходит, как говорит апостол Павел, «уже живу не я, но живет во мне Христос». А если во мне живет Христос, то Он знает, как поступить в той или иной ситуации, где надо в суд подавать, а где сказать: «Знаешь что, иди-ка ты отсюда подальше и живи, как тебе совесть подсказывает, Я в твою жизнь вмешиваться не собираюсь». Вот теперь все.

Игорь Гагарин, протоиерей

Не держи зла

Тюрьма, конечно, довольно странное место. Но в людях, населяющих ее, нет ничего «специального», ничего такого, чего не было бы в людях за ее стенами. Только человеческие страсти здесь разрослись до каких-то страшных пределов и оказались в этом своем опасном, перехлестывающем через край виде, стеснены, заперты на небольшом пространстве. Именно приступы насилия являются в тюрьме тем «клапаном», который «стравливает» избыточное давление страстей.

Можно сказать, что тюрьма сама по себе является формой узаконенного насилия, применяемою государством в отношении людей, признанных этим государством опасными. А потому насилие является как бы «душою» тюрьмы, и без этой своей «души» тюрьма, конечно, немыслима.

Насилие может принимать самый разный вид, в нем можно разглядеть бесконечное множество степеней: от едва уловимого намека на некие возможные последствия до грубого физического нападения. Следует сказать, что всю «палитру» этих степеней практикуют как заключенные в отношении друг друга, так и сотрудники тюрем в отношении заключенных.

Я сам долгое время был «частью» тюрьмы, заключенным; я был одним из тех, кто использовал насилие для достижения своих целей; я был одним из тех, кто испытывал насилие на себе. Только к концу последнего срока я обрел христианскую веру и, соответственно, независимую, ясную точку зрения на насилие, разобрался в его истоках, получил средство для преодоления его последствий. Хотя, должен признаться, именно два случая насилия по отношению ко мне стали необходимым, завершающим толчком, направившим мое гниющее сердце ко Христу, в Его Церковь.

Однажды меня перевели в другую камеру. Это случается с нарушителями дисциплины, правил внутреннего распорядка. Я доставал в тюрьме алкоголь и наркотики, держался «воровских законов», регулярно помещался в карцер. Поэтому «переезд» меня поначалу не огорчил, но, увидев, куда именно меня переводят, я всерьез испугался. Это было место, где, как я считал, содержались мои враги. Впрочем, до этого момента о моем существовании они даже не подозревали, и вся наша «вражда» жила исключительно в моем воображении, выстроенная на принадлежности заключенных этой камеры к преступникам другой «формации».