Освободите нас от зла

Конечно, тащить покойника, завернутого в ковер, — дело нелегкое, но как иначе от него избавиться? Я бросил на него последний взгляд. Теперь, когда он умер, мне стало казаться, что выглядит он дурак дураком. И, кроме презрения к этим бренным останкам, другого чувства я не испытывал. Завернув тело Нормана в ковер, я перевязал веревками края. Подтянул этот рулон к двери, словно обычную груду тряпья. Осмотр места убийства доставил мне полное удовлетворение. В маленькой квартирке царила атмосфера отъезда. Я направился в ванную комнату и забрал оттуда бритву. Такой парень, как Норман, не должен путешествовать без бритвы. Затем перекрыл газовый кран, как это делают люди аккуратные и экономные, когда уезжают. Та же операция с выключателем. Это должно было соответствовать характеру Нормана, который, судя по окружавшей его обстановке, был человеком педантичным.

Теперь оставалась самая трудная и опасная часть операции. Я должен был перенести покойника и его чемодан к машине. Я слегка приоткрыл дверь и прислушался. Кроме радио, звучащего в квартирах, я не различал других звуков... Где-то часы пробили десять... В коридоре царил полумрак. Я дошел до комнатки консьержки и сквозь стекло в двери увидел лишь ее мужа, читающего газету. Он сидел спиной к двери. Жена, вероятно, укладывала детей спать. Момент — лучше не придумаешь. Я нажал на кнопку, открывающую дверь в подъезде. Раздался легкий щелчок. Мужчина за стеклом даже не шелохнулся. Я легонько толкнул дверь, просунул туда ногу и открыл ее полностью. Затем положил спичечный коробок в просвет двери. Проделав все это, я быстренько вернулся в квартиру. Выволок ковер с трупом из квартиры. Затем вынес чемодан. Запер дверь на ключ и глубоко вздохнул. Тяжко придется — нести одновременно и чемодан, и сверток. Кое-как забросил свою ношу на спину, затем склонился, чтобы взять в руку чемодан. Ноги мои подкашивались, и шел я с трудом, но страх быть застигнутым придавал мне силы. Совершенно бесшумно дошел я до двери, вновь просунул ногу в щель... Дверь открылась. Я находился на бульваре Инвалидов, слабо освещенном, под легким дождиком... Моя мокрая машина блестела в темноте. Она стояла далековато, и я проклинал свою дурацкую осторожность, которая помешала мне припарковаться рядом с домом. Рука, несшая чемодан, совершенно онемела... Спина разламывалась от боли. Однако я продолжал идти, все мои мышцы напряглись, и сердце колотилось в груди с такой силой, что казалось, будто оно вот-вот выпрыгнет. Навстречу мне попался плохо одетый старик, но он не обратил не меня никакого внимания. Во всяком случае, я был уверен, что он не узнает меня, если... Прежде чем открыть машину, я тщательно осмотрелся вокруг. Никого. Окна домов заливал дождь, и туман осени оседал на них. В это время года и в подобный час никому не придет в голову высовываться из окна.

Я поставил чемодан, открыл дверцу и принялся вталкивать ковер с трупом в машину. Было страшно неудобно, учитывая длину свертка. К счастью, машина моя была достаточно велика, и мне удалось кое-как затолкать рулон. Затем я поставил чемодан в багажник и, наконец, отъехал... Я был счастлив, как бывает счастлив мужчина, окончивший трудную и опасную работу. Счастлив и нисколько не смущен присутствием мертвеца в машине, рядом со мной. Он мне мешал. Что же делать с ним? Это была проблема. Наступал заключительный этап операции: предстояло каким-то образом избавиться от трупа. Я долго" ехал, куда глаза глядят, в сторону Порт д'Орлеан... Все во мне еще дрожало от усилий, которые я приложил... Мне показалось, что если я не выпью чего-нибудь покрепче, то меня начнет рвать. Я притормозил возле пивной и направился к стойке бара. Выпил, и мне сразу стало легче...

Глория спала, а я действовал. Я опять стал ведущим в этой игре. Я уселся за руль и закурил сигарету. Что делать? Куда девать этого мертвеца?

* * *

— Да что же они тянут! — воскликнул Феррари. — Нельзя заставлять людей ждать. Это невежливо!

— Они же не знают, что мы их ждем, — успокаиваю я его. — Наоборот, они полагают, что мы еще спим, ждут, когда рассветет, чтобы нас разбудить. Ночью делаешь не очень качественно.

Он смеется. Но смех его напоминает икоту.

— А я предпочел бы загнуться ночью, в темноте, — говорит он. — Тогда меньше будешь жалеть, что расстаешься с жизнью...

Он подходит к окошку. Темнота понемногу отступает, открывая взору облака, вздувшиеся от избытка влаги.

— Наконец, — вздыхает он, — я смогу подышать свежим воздухом. А то давненько я уже не прогуливался по улице. — Он погружается в мечтания. — Сейчас как раз то время, когда я обычно возвращался с дела. Всегда с подружками. Мы шли есть луковый суп и выпивали несколько бутылок Шампанского у друзей! Как я люблю шампанское!.. Сухое... Ну, ты понимаешь...