Освободительная кО/Ампания

И в тот же миг в пещере стало светло как днем. Неизвестно откуда и как взявшийся свет залил пещеру ровным, прекрасно знакомым Эльке уютным электрическим сиянием, правда, лампочек, а тем более проводки ни на потолке, ни в стенах не было и в помине. Лукас поперхнулся от неожиданности и прошептал:

— Сharmante, мадемуазель!

— Круто, Элька! — восхитился донельзя довольный Рэнд, обрадовавшись, что ему не придется созерцать темноту.

— Опять твои проделки? — хмыкнул недоверчивый Эсгал, все еще не отпуская девушку от себя, а Нал восхищенно крякнул:

— Ты, и правда, великая дана, но заклинания у тебя очень странные!

— Какие уж есть, другие нынче на язык не лезут! — искренне рассмеялась Элька, и ее веселый смех эхом отразился от стен, никогда раньше не слышавших столь удивительных звуков. Что-что, а смеяться перед Узилищем Темного никому не могло прийти в голову, до того самого момента, когда сюда прибыла Елена Сергеевна Белозерова. Впрочем, и освещать его до Эльки никто таким образом не пытался.

— Пошли, — предложил Гал, но связку факелов не выбросил, кто знает эту хаотическую магию, а вдруг откажет, не в темноте же брести? Он-то, оборотень, все равно видит, как днем, а остальные и расшибиться могут.

Широкий и отныне ярко освещенный коридор, словно не вырубленный, а выплавленный в скале, звал друзей. И они откликнулись на этот зов, кто охотно, а кто и почти поневоле. Через несколько десятков шагов просторный проход, в котором спокойно могли плечом к плечу пройти трое высоких мужчин (наверное, поэтому в обход защитники и ходили по трое) привел компанию в большую пещеру. "Электрический" свет предоставил прекрасную возможность осмотреться вокруг. Большая, не выдолбленная в угольно-черном камне с темно-коричневыми и темно-бордовыми, словно засохшая кровь, прожилками, но и не созданная природой пещера обладала чересчур гладкими стенами, плоским потолком и полом. Сразу казалось ясно, что в ее творении участвовали силы магии. И еще более очевидным это становилось при прямом взгляде на стену пещеры, в которую был не то вплавлен, не то вдавлен, как пробка в бутылку, громадный каменный шестиугольник. Эта плита была другой. Светлый, почти белый гладкий камень резко контрастировал с темным, окружавшим его со всех сторон. У каждого из углов плиты в черную плоть пещеры был вмурован маленький (с ладонь взрослого мужчины) шестиугольник сияющий еще более первозданной белизной. Вот только четыре из шести этих светлых плиток были покрыты сетью мельчайших, почти не заметных, словно морщины на коже молодящейся женщины, трещин. Не вглядывайся специально, не увидишь. И только две плитки сохраняли абсолютную целостность.

— Вот и шесть печатей, — благоговейно прошептал, приблизившись к белому камню, Нал и сделал какой-то странный жест руками, словно обхватывал невидимый эллипс.

Эльке подумалось, что защитник благоговеет перед этими белыми плитками не меньше, чем верующий перед иконой. Лукас призвал магическое зрение и, внимательно изучив плиту, словно экспонат в музее, скорбно покачал головой:

— Увы, шесть — лишь видимость, мой друг. Магия сохранилась лишь в двух из них, что по-прежнему нерушимы. Остальные же четыре — пусты без силы, их наполнявшей. Ныне это всего лишь треснувший бесполезный камень.

— Значит, ничего нельзя сделать? — глухо спросил защитник.

— Не знаю. Я должен подробнее изучить сложнейшее плетение заклятья, наложенное на эту плиту и скрепленное печатями. Только одно могу сказать сразу: вам очень повезло, что две печати уцелели именно здесь, — Лукас указательным пальцем провел в воздухе черту, соединяя плитки теурита на противоположных концах гигантского шестиугольника. Будь иначе, заклятье уже бы пало. Два узла — слишком мало для сдерживания такой силы.

Элька тоже смотрела на плиту, и пусть краем глаза ей виделись сумасшедшие сплетения какого-то сложного разноцветного клубка, но разобраться в нем она все равно не была способна. Зато девушка совершенно явственно чувствовала, что заклятье древних данов дышит на ладан, будто проеденная молью шаль, и нужно лишь малейшее усилие, чтобы оно распалось на отдельные куски. Штопать такое "шитье" было уже бесполезно. Да и не ощущала Элька такой внутренней необходимости, скорее уж, ей хотелось взять какую-нибудь увесистую кувалду и взяться за работу, раздолбав затычку к чертовой матери. При всей вопиющей белизне на фоне кровавой черноты, было в этой плите что-то в высшей степени неправильное. И пусть умом Элька понимала, что, по рассказам Нала и Минтаны древние волшебники сотворили благое дело, заточив зло и тьму в Арродриме, но душа девушки твердила совершенно иное, а сердце ее начинало биться в такт с чем-то неизмеримо великим и столь же невыносимо одиноким и отчаявшимся, чем-то близким и одновременно совершенно непостижимым.

Лукас тем временем снова вытащил детектор и скорее для проформы, чем для истинной проверки, взглянул на стрелку. Она указывала точно на плиту и светилась багрово-черным, гангренозным светом, явственно показывая, что поиск пришел к своему логическому концу.