Освободительный поход

Дочь предпоследнего русского императора вместе со своими родными и близкими стояла на берегу, с тоской и отчаянием глядя туда, где за серыми водами пролива Эресунн лежал шведский берег. Совсем недавно Ольге Александровне Куликовской-Романовой исполнилось шестьдесят лет… Рядом с ней стоят самые близкие люди. По правую руку – муж, Николай Куликовский, а чуть позади – их сыновья со своими датскими женами: Тихон с Агнет и Гурий с Рут. Рут, в свою очередь, держит на руках годовалую Ксению, а еще одно пополнение благородного семейства Куликовских-Романовых находится у нее в животе. Оба ее сына являются полноправными подданными датского короля, и оба выбрали для себя военную карьеру в рядах престижной датской Королевской гвардии. Только Тихон служит в пехотном, а Гурий – в гусарском полку. По этой причине оба они прекрасно знают положение дел в датской армии.

Все эти люди, осколки былой роскоши, сейчас оказались между Сциллой наступающих большевистских армий, стоящих в нескольких километрах к северу, и Харибдой германского фашизма, в последнее время оборотившегося самым настоящим сатанизмом, захватившим всю Европу. Конечно, в Дании эсэсовцы пока еще не закрывали церкви, а их черные жрецы не приходили по ночам в дома тех, чье происхождение было признано недостаточно арийским, с целью забрать для жертвоприношения молодых женщин и детей. Но все понимали, что начало этого кошмара – лишь вопрос времени. С одной стороны, Романовы, как династия, имели самое что ни на есть арийское происхождения. А с другой стороны, стало известно, что датскую армию, которую в сороковом году подвергли мягкому интернированию, в полном составе собираются отправить на Восточный фронт.

Но это было до известия о том, что Советский Союз объявил войну Швеции и в первые же часы этой войны взял штурмом Стокгольм. Восточный фронт сам приблизился к Дании на минимальное расстояние и остановился за проливом Эресунн. Узнав об этом, Тихон сказал Ольге Александровне:

– Знаешь, мама, датская армия не воевала против немцев, не будет воевать и за них. Прошли те времена, когда датчане храбро сражались со шведами и немцами за Сканию^[19] или Шлезвиг-Гольштейн^[20]. Нынешнее поколение считает, что пусть их лучше завоюют, чем они будут вести войну, в которой невозможно победить. Дания – маленькая страна, имеющая могучих и жадных соседей, и в силу этого изначально считает себя заложницей их политических игр…

Историческая справка:

Потомки Романовых, как и остальная датская колония эмигрантов из России, просто не знали, куда деваться. С одной стороны были немцы со своим полоумным Гитлером, помешавшиеся на расовой теории и ударившиеся в поклонение Сатане, лишь бы остановить накатывающий с востока стальной вал советских механизированных корпусов. Любой не ариец, а особенно не арийка, попав на территорию Третьего Рейха, рисковал в быть схваченным прямо на улице, чтобы стать жертвой, приносимой арийскому богу на специальном эсесовском капище. С другой стороны были «красные», в последнее время научившиеся наносить врагам удары сокрушительной силы. При этом их десантные части, сконцентрированные в южной части Швеции, в любой момент были готовы перепрыгнуть через узкий пролив Эресунн. Жители Хельсинки и Стокгольма уже познали на себе ярость нашествия новых восточных варваров. Теперь же, наверное, пришло время Копенгагена…

Полковник Куликовский, кряхтя и слегка постанывая от ноющей боли в раненой четверть века назад ноге, сказал жене и сыновьям, что, с его точки зрения, десантная операция большевиков на остров Зеландия в свете складывающейся стратегической ситуации становится неизбежной. Большевистскому Балтийскому флоту пролив Эресунн нужен для выхода в Северное море.

Настроения в русской диаспоре были близки к паническим. Никто не знал, что делать и куда бежать. Шквальная бомбардировка большевиками морской крепости «Миддлгрум» в ответ на обстрел противолежащего шведского Хельсинборга, и тишина, установившаяся в последующие дни, когда большевиков больше никто не провоцировал, показали, что намерения красных весьма серьезны, но при этом они не хотят лишних жертв среди некомбатантов ни на той, ни этой стороне фронта. Тихон имел знакомых, которые служили в этой крепости и выжили при обстреле. Переговорив с ними в королевском госпитале, он сделал вывод, что то был настоящий ад, и все не успевшие спрятаться в укрытия в начале бомбардировки, погибли на месте. Теперь датские артиллеристы боятся даже смотреть в сторону противоположного берега, а заставить их открыть огонь можно лишь под страхом расстрела.