Освободительный поход Сталина

В это же время представитель Румынии на неофициальных переговорах в Лондоне Д. Чиотори имел несколько бесед с советским представителем Л. Б. Красиным, который заявил, что «советское правительство имеет точные сведения, что Румыния была бы расположена предоставить убежище Врангелю и его офицерам и даже допустить восстановление армии этого генерала на ее территории». Если это произойдет, то Москва, безусловно, расценит это как «акт, враждебный по отношению к России». В ответ Чиотори напомнил, что с момента начала русской революции Румыния проводит политику «нейтралитета и добрососедства», поэтому подобное предположение совершенно абсурдно. Тогда Красин обратил внимание собеседника на то, что Москва склонна верить в то, что Румыния питает «тайные намерения против России, поскольку она не соглашается ни за что и ни при каком условии начать мирные переговоры». Понятно, что Чиотори постарался опровергнуть эти опасения, ссылаясь на миролюбивую политику Бухареста. Красин указал на то, что возможная передача Румынией «военных материалов и снаряжения, оставшихся от русских армий на румынском фронте, Врангелю или другим врагам большевиков» была бы расценена Москвой как провокационный акт. Чиотори заявил, что, пока Румыния «не получит причитающегося ей возмещения как за материальные ценности, так и за ее ценности, которые удерживаются в России», она никому ничего не будет передавать.

Тогда Красин обратился к вопросу о Бессарабии и заявил, что «протест советского правительства в отношении подписания договора о Бессарабии был сделан лишь формально и {является} вопросом самолюбия». Поэтому «советское правительство… расположено признать объединение Бессарабии с Румынией только при условии, что немедленно начнутся мирные переговоры между Румынией и Россией». Однако, по мнению Чиотори, это заявление было блефом, так как «русские не будут признавать и не будут присоединяться ни за что к договору о Бессарабии, подписанному в Париже, по следующим причинам: а) они думают, что как только Румыния получит их подпись, она никогда не согласится больше обсуждать мир с Россией; б) подписание этого договора означало бы, что московское правительство подчинилось безусловно решениям Антанты, которую оно, однако, не признает и с которой оно воюет». Сам румынский дипломат считал, что существует угроза Румынии с востока, и полагал, что «единственным средством остановить действия русских против нас было бы принятие их предложения начать мирные переговоры, заявляя, что Румыния сохраняет за собой право выдвинуть свои условия на мирной конференции. Тогда можно было бы поставить вопрос о Бессарабии так, как желаем мы».

12 декабря румынское правительство, напомнив о своем положительном ответе на советский запрос относительно недопущения на румынскую территорию врангелевских войск, поинтересовалось о причинах «концентрации российских войск на днестровской границе». 14 декабря Москва вновь напомнила Бухаресту о своем предложении мирных переговоров, где можно было бы рассмотреть весь комплекс интересующих обе стороны вопросов, и запросила сведения о количестве интернированных на румынской территории. 16 декабря румынская сторона сообщила о том, что всего ею интернировано 440 солдат и 150 офицеров с 4 пушками и 50 лошадьми, и напомнила о своем запросе относительно советских войск около Днестра. 24 декабря советская сторона уведомила Бухарест о том, что размещение советских войск около Днестра связано с условиями их расквартирования и она «не имеет никаких агрессивных намерений по отношению к Румынии».[164]

В декабре 1920 г. командующий войсками Юго-Западного фронта представил главкому Красной армии доклад о задачах обороны советской территории в случае возникновения весной 1921 г. войны с Польшей и Румынией. Предлагалось подготовить оборонительные рубежи на подступах к крупнейшим железнодорожным узлам и соорудить Киевский укрепленный район с передовой оборонительной линией по р. Тетерев. Со стороны Румынии передовой оборонительной линией должен был стать Днестр, а тыловой — р. Южный Буг. Следовало также создать укрепления на подступах к Одессе и передовые опорные пункты в Каменец-Подольске, Старой Ушице, Могилеве-Подольском, Ямполе, Рыбнице, Дубоссарах, Тирасполе и у Сорок. Эта задача облегчалась тем, что постройка ряда из этих пунктов началась еще летом 1920 г. Кроме того, требовалось усилить оборону железной дороги Одесса-Жмеринка с использованием там бронепоездов. На Южном Буге необходимо было построить укрепления у крупнейших переправ.