Освободившиеся

— Капеллан, — сказал он. — Вы меня понимаете? Вы в порядке?

Он боялся узнать, что Курта Седд обезумел. Потеря предводителя роты вкупе с недавними потерями стала бы тяжким ударом. Усугубилась бы разница между более прагматичными и более набожными Несущими Слово. В отсутствие ясной цели рана, нанесенная уходом Легиона с Калта, начнет гноиться.

Мгновение Курта Седд молча глядел на него. Затем он выдернул руку из хватки Ток Деренота и снял шлем. Ток Деренот отступил на шаг назад. Глаза капеллана пылали. Они были широко раскрыты от полученного откровения, и в них сияло отраженное величие черного пламени. За десятки лет, прошедшие после Монархии, Ток Деренот нечасто видел лицо Курты Седда. Это была изможденная и измученная маска смерти, кожу на которой снова и снова умерщвляли накладывающимися друг на друга узорами рунических шрамов. Плоть покрывали глубокие раны от ритуалов. Их он наносил себе сам, как будто боль тела отвлекала его от боли в душе. Они вновь кровоточили, все они — как недавние, так и те, которым было уже более сорока лет. Голову Курты Седда покрывала густая пленка крови, а глаза глядели из своих гнезд с пугающей радостью. Капеллан переменился так же разительно, как после событий на Хуре. Поверх горечи и мучительной ярости, свойственных ему с тех пор, теперь появилась свирепая вера — решимость, которая могла сокрушать миры.

Ток Деренот чувствовал, как взгляд Курты Седда пронзает самую его суть и видит не то, кем он является, но то, кем он должен стать. Спустя несколько секунд глаза капеллана сфокусировались на нем и на настоящем.

— Брат, — произнес Курта Седд. В его голосе ясно слышалось едва сдерживаемое нетерпение. — Ты жив. Ты один?

— Нет. Есть и другие. Не уверен, сколько именно. Нас раскидало при падении.

— Отыщи их. Собери их. Приведи их сюда, — он указал на яму позади себя. — У нас есть работа. Боги ждут нас. Грядут чудеса.

Он толкнул Ток Деренота назад.

— Отыщи их, — сказал он. — Отыщи их!

Ток Деренот никогда еще не ослушался капеллана. Но сейчас мощь приказа заставила его пошатнуться. Сейчас ничто не смогло бы ослушаться Курту Седда. Сама скала пошла бы по его повелению. Ток Деренот развернулся и побежал обратно во мрак, вызывая по воксу своих братьев. Перед ним разносился голос Курты Седда. Теперь он уже не молил. Он проповедовал.

— Братья! — выкрикивал Курта Седд. — Перед нами конец! Конец врагам! Конец их надежде! Конец всей лжи! Здесь свершится переход! МЫ ОВЛАДЕЕМ ПОБЕДОЙ ВО ПЛОТИ!

Его голос гремел, словно землетрясение, определяя судьбу Пятой роты.

Это был рев истины.

13

Незавершенная обязанность.

Абсолют.

Поднимитесь.

Видение понемногу покидало разум Курты Седда. Ему было все труднее и труднее удерживать контуры Октета перед глазами. Средства совершить переход утратили определенность. Он знал, что может потянуться в варп. Однако он больше не был уверен, что знает, как именно. Той безупречной ясности, пришедшей, когда он повис над пустотой, у него уже не было. Когда братья собрались возле него, он неистовствовал в молитвах и проповедях. Разделял с ними истину. Разделял чудо Октета. Похоже было, что при передаче откровение теряло насыщенность.

Но такого быть не могло. Его обязанностью было распространять Слово. В этом состояла его роль капеллана. Боги не могли явить ему истину, ограничив ее так, что он не сумел бы обратить реальность им в услужение. Но несмотря на силу убеждения и праведный фанатизм, который он распространял, разжигая своим голосом, уверенность в собственных умениях и способности завершить назначенное дело уменьшалась.

Бремя вновь оплетало его цепями. Что — то оттягивало его от переходной черты. Что — то заточало его в ловушку былых страданий.

Это не могли быть его братья.

Эфон, понял он.

Это дело оставалось незавершенным. Он не убил этот отголосок своего прошлого. Память о прежней дружбе, старый друг, все еще был жив. Как бы широко не простиралось учиненное землетрясением опустошение, но Курта Седд знал — Эфон выжил. Судьбу не обмануть. Испытание, сильнее всего страшившее Курту Седда, по этой же самой причине являлось самым важным. Он не доказал свою веру. Не разбил цепи этого бремени.

Он сделал паузу в проповеди. Принял правду. Дал ей усвоиться.

Пока Курта Седд не убьет Эфона, его труд не будет завершенным. Он не будет завершенным.