Освобождение

Из местного царского рода происходила и мать Александра Македонского Олимпиада, внушившая своему сыну мысль о том, что он должен захватить полмира. Александр наставления матери исполнил, захватив половину известного грекам мира, пройдя от Греции до Индии, и вернувшись в Вавилон, умер, не оставив завещания. А его ближайшие помощники-диадохи поделили между собой его наследство на несколько частей. Впрочем, в деле о наследстве Александра осталось несколько спорных моментов, которые диадохи и их потомки не могли решить до сих пор. Поэтому война на побережье Эгейского моря, Финикии, в Сирии и Египте то и дело вспыхивала и разгоралась вновь. «Впрочем, — Чайка вернул из полета и придал своим мыслям нужное направление, — так далеко нам пока не надо. У нас есть дела и поближе».

Слегка отдохнув и перекусив, Федор поднялся на палубу своей квинкеремы, которая уже входила в залив. Морпехи в синих панцирях столпились вдоль ограждений, наблюдая за сужавшимися берегами. На носу мощного корабля Федор заметил группу из трех офицеров, плывших вместе с ним в этот поход. Они что-то обсуждали, и оживленно жестикулировали, показывая на проплывавшие мимо горы. Один из них был капитаном корабля, впервые узнавшим Чайку перед этим плаванием. Зато двух других командир экспедиционного корпуса знал давно. Одного звали Кумах, это был рослый, крепкосбитый воин, командир африканских пехотинцев, который прошел вместе с Чайкой весь поход сквозь жаркую Нумидию к Карфагену. А второго бойца, также отличавшегося выдающимся ростом и силой, звали Бейда. Он в том же походе заведовал осадным обозом. Обоих Федор взял с собой и в этот поход. Добираться предстояло не так далеко, как в прошлый раз, да и новое дело особых вопросов у Чайки не вызывало, но все же хотелось иметь проверенных командиров под рукой. Интуиция подсказывала новому наместнику Бруттия, что с греками надо держать ухо востро. Особенно с союзниками.

Он с удовольствием взял бы с собой еще двоих старых друзей по оружию, с которыми начинал службу, — Урбала и Летиса. Но Урбал служил сейчас в Карфагене, при штабе Гасдрубала. А вот Летиса Федор все-таки выписал в это предприятие. В последний момент он договорился о придании его экспедиционному корпусу хилиархии, в которой служил его друг. Так что здоровяк плыл сейчас на корабле тем же курсом и, возможно, еще даже не догадывался, по чьей милости он здесь оказался. Федор еще ни разу не виделся с другом, а лишь собирался сделать это по прибытии на место.

— О чем спорите? — поинтересовался Чайка, обойдя установленную на палубе баллисту и приблизившись к офицерам.

— Мы не спорим, — ответил за всех Бейда, — просто мы с Кумахом никогда не бывали в этих местах, вот капитан и рассказывает нам, что за земли перед нами. Получается, что слева от нас Эпир, а по правому борту какая-то Акарнания.

Федор присмотрелся к пейзажу — поросшие лесом горы все теснее сжимали протяженный залив, в который втянулся уже весь караван, замыкавшийся транспортными судами. Справа по борту за кормой остался большой горбатый остров, отделенный еще одним проливом от материка. Впереди по тому же борту показался городок, несколько десятков дворов, рассеянных по склону.

— Получается так, — подтвердил он слова капитана, и, припомнив карту, добавил, — а это, вероятно, Анакторий. Значит, скоро будем на месте.

— Странные у этих греков названия, — пробормотал Кумах, разглядывая приближавшийся городок, — да и сами они…

Он не договорил, умолкнув на полуслове, словно вдруг забыл то, о чем хотел сказать.

Тем временем флагман миновал Анакторий, раскинувшийся на мысу, по обе его стороны. Берега вновь стали расходиться и взорам карфагенян открылся обширный залив у входа в который они увидели эскадру из дюжины кораблей. На мгновение все напряглись, словно ждали, что это будут этолийцы. Но капитан, присмотревшись, успокоил Федора и остальных.

— Это македонская эскадра, — заявил он, — похоже, нас ожидает.

Македонцы проводили караван к месту назначения. Еще до темноты флот Чайки, преодолел залив и приблизился к берегу, но пристал не сразу. В дельте реки, впадавшей в этот залив, обнаружился неплохо оборудованный порт. Неподалеку на холме стоял городок со странным названием Аргос Амфилохийский, название которого Федору что-то напоминало, но лоцманы Филиппа повели караван карфагенян дальше, вверх по реке. Наконец, когда сумерки уже начали сгущаться, они достигли места высадки, высокого берега, на котором были оборудованы многочисленные пирсы. Дальше река резко мелела, и путь на квинкеремах вообще был невозможен.

— Где же это мы оказались? — подумал Федор вслух, слегка озадачившись, — уж не Ахелой[3] ли это уже? Тогда этолийцы отсюда уже в двух шагах.

На всякий случай, он приказал своим командирам смотреть в оба. Но, к счастью, Чайка ошибся в своих опасениях. Сойдя по сходням вместе с Бейдой и Кумахом на берег, Федор получил все необходимые разъяснения от македонского офицера, встречавшего прибывший караван вместе с отрядом из сотни тяжеловооруженных всадников. Десяток из них держал факелы.