Освобождение

Чем дальше они уходили от побережья, тем выше казались Чайке горы Киликии. Он вспомнил о том, что в центральной части этих земель горы поднимались еще выше, а значит, скифам и македонцам приходилось не сладко. Впрочем, и те, и другие были хорошими воинами и не раз попадали в тяжелые ситуации. Справятся и на этот раз. Тем более, что владевшие этими землями еще в глубокой древности персы озаботились строительством отличных дорог сквозь горы, чтобы хоть как-то сократить дальность сообщения в своей бесконечной державе. «Эти дороги помогли Александру Македонскому захватить владения персов, — подумал Федор, покачиваясь в седле, — а теперь, по иронии судьбы, помогут нам отобрать эти земли у греков. А заодно и освободить свою историческую родину. Хватит ей жить под пятой завоевателей. Карфаген уже достаточно окреп, чтобы править миром».

— Неплохой пейзаж, да, командир? — поддержал его размышления начальник скифского контингента в лице дюжины бородатых воинов, качавшийся в седле неподалеку от Федора, — по таким местам даже мой царь может пробираться… чуть дольше, чем обычно. Так что я пока с тобой повоюю, здесь его подожду. Надеюсь, он простит, что я так долго не давал о себе знать.

— Конечно простит, — усмехнулся Федор, разглядывая маячивший впереди перевал, — особенно после того, как я расскажу ему о твоих подвигах в Греции. А к тому моменту, как он доберется сюда, ты успеешь совершить еще массу подвигов.

Преодолев по полудню последний перевал, небольшой отряд, состоявший из Федора со скифами и полусотни нумидийцев, устремился вниз. Конечно этой дороге было далеко до вымощенных отполированным камнем почтовых трактов персов, но и по ней можно было ездить и даже перевозить грузы, а это в условиях горных пейзажей Киликии, сменявшихся небольшими равнинами, было главным. На дороге, соединявшей место высадки Ганнибала с его новым лагерем, постоянно происходило какое-то движение. Чайка со спутниками периодически обгоняли подводы со снаряжением, провиантом и оружием, двигавшиеся сейчас только от берега вглубь страны. Им на встречу иногда попадались конные разъезды нумидийцев или тяжеловооруженной конницы, не проявлявшие к ним особого интереса.

— Сдается мне, что Атарбал не шутил, — заметил Федор, когда они обогнали очередной караван из двух десятков груженых телег в сопровождении сотни пехотинцев, — очень скоро произойдет генеральное сражение с Антиохом.

— Похоже на то, — кивнул Леха.

— Как бы не опоздать, — подумал вслух Федор, погоняя коня.

— Успеем, — ответил Ларин и вдруг вскинул руку, — смотри, а это что?

Они обогнули большую скалу, и неожиданно вдали показался город, окруженный крепостной стеной. Он стоял у подножия гор на высоком берегу реки, искрившейся на солнце, словно хрустальная змея. А напротив него, на другом берегу обосновался огромный походный лагерь. Отсюда с перевала было видно как по обе стороны не слишком широкой, но достаточно бурной реки дефилируют разъезды всадников, наблюдавшие друг за другом. Река была извилистой и огибала широким полукругом лагерь армии Ганнибала, вокруг которого, как, впрочем, и вокруг города, было заметно перемещение большого количества войск.

— А это, брат Леха, и есть Селевкия, — решил Федор, оценив ситуацию, — больше здесь быть нечему. И сдается мне, что Ганнибал уже начал подготовку к битве.

— С чего ты взял? — удивился Леха, — пока не вижу признаков сражения.

— А это я вон про те мостки, что протянулись от лагеря на полреки, — указал Федор Чайка на едва заметные отсюда сооружения, возводимые инженерными частями, — не просто же так их строят. Аккурат сегодня ночью и закончат.

— Да ты глазастый, командир, — усмехнулся Леха, — закончат, если этот Антиох их проворонит. Но лично я в этом что-то сомневаюсь.

— Поживем увидим, — не стал спорить Федор.

Спустя еще час скачки по горной дороге, петлявшей меж отрогов, они оказались в лагере. И Федор как и был, в пыльных доспехах, поспешил явиться к Ганнибалу. Леха последовал за ним. Новый тиран, которому теперь принадлежало почти полмира, преспокойно сидел в своем шатре на походной скамье, пусть и укрытой расшитым золотом покрывалом, рассматривая карту. Узнав, кто прибыл к нему с докладом, приказал немедленно пропустить.

— Рад видеть тебя живым и невредимым, Чайка, — шагнул тиран навстречу своему верному помощнику, даже обняв его, — давно я тебя поджидаю. Уже думал, придется начинать это сражение без тебя.

Ганнибал был в своей черной с золотой кирасе, в которой Чайка видел его не раз. У тирана были конечно и другие, не менее богатые доспехи, но эту кирасу он особенно любил: не единожды она спасала ему жизнь и носила на себе много памятных отметин от клинков и даже осколков ядер. То, что в этот раз Ганнибал опять надел ее, говорило о многом. Битва предстояла важная.

— Атарбал сообщил тебе последние новости? — поднял бровь Великий Карфагенянин, указав гостям на свободные скамьи у стола, щедро уставленного яствами, хотя тиран был в шатре в полном одиночестве.