Освобождение 1943. «От Курска и Орла война нас довела...»

Закономерен также вопрос: почему успешный прорыв обороны на Миусе в августе не завершился окружением XXIX армейского корпуса 6-й армии Холлидта к западу от Таганрога? Во-первых, необходимо напомнить, что план августовской операции не предусматривал «бега к морю» после выхода на оперативный простор. По первоначальному плану Южный фронт должен был наступать на запад во взаимодействии с соседним Юго-Западным фронтом. Поэтому ось главного удара операции тяготела не к югу, а к северо-западу. Однако наступление Юго-Западного фронта развивалось достаточно медленно, операция «Румянцев» также потеряла темп под Богодуховом. Это заставило командование Южного фронта на ходу менять форму операции, растрачивая время на перегруппировку сил. Соответственно у противника была возможность обдумать ситуацию и принять трудное решение на отвод войск. Классические «канны» получались в том случае, когда окружаемый проскакивал трудный с психологической точки зрения момент отвода войск из намечающейся ловушки. Смена на ходу плана операции также привела к тому, что не были вовлечены в образование внутреннего фронта окружения оба механизированных корпуса. Построение части внутреннего фронта окружения из кавалерийских частей не обеспечивало эффективного сдерживания прорывающегося противника. Кавалерия эффективно действовала на внешнем фронте окружения, в маневренных действиях в тылу противника.

С точки зрения опыта использования родов войск сражение за «Миус-фронт» летом 1943 г. показало эффективность танковых соединений в качестве средства ведения оборонительных операций. Способность быстро перемещаться своим ходом обеспечивала им быстрое выдвижение на участок прорыва и его «запечатывание» контратаками или обороной. Формирование боевых групп пехоты и их переброска по железной дороге не давали такого же эффекта — это со всей очевидностью показали бои пехотных групп Пикера и Рекнагеля в августе 1943 г.

Здесь хотелось бы обратить внимание на некорректность прямого сравнения числа соединений противостоящих армий. Если посчитать только соединения, называющиеся формально по обе стороны фронта «дивизия», то может создаться впечатление сдерживания крупной массы советских войск горсткой немецкой пехоты. Однако по своей численности пехотные дивизии Холлидта и стрелковые дивизии Южного фронта неэквивалентны. Так, например, по документам 6-й армии на 26 августа 1943 г. боевая группа 111-й пехотной дивизии (группа Рекнагеля) насчитывала 6000 человек, из них 2000 — в пехотных частях. Боевая группа Пикера насчитывала 5500 человек, в том числе 2766 человек в пехотных батальонах. 17-я пехотная дивизия насчитывала 12 893 человека (4232 человека в пехотных батальонах), 336-я пехотная дивизия — 13 875 человек (3360 в пехотных батальонах), 15-я авиаполевая дивизия — 5150 человек (2496 человек в пехотных батальонах), 304-я пехотная дивизия — 15 463 человека (6713 человек в пехотных батальонах, 3013 человек в артиллерийских, саперных частях и частях связи). Всего в восьми пехотных дивизиях и трех боевых группах 6-й армии насчитывалось 140 015 человек, в том числе 51 703 — в пехотных батальонах. Из 51 703 человек в пехотных батальонах 1260 человек составляли коллаборационисты из «осттруппен», входившие в так называемую боевую группу фон Бюлова. Соответственно по своей численности немецкие пехотные дивизии были эквивалентны, скорее, не советским стрелковым дивизиям, а советским стрелковым корпусам.

Из участвовавшей в боях на Миусе бронетехники ярче всего себя проявили САУ «Штурмгешюц». В условиях перехода немецкой армии к обороне «Штурмгешюцы» стали важным средством обеспечения устойчивости пехоты. Отработанное шасси танка Pz.III позволяло самоходкам маневрировать вдоль фронта, сохраняя боеспособность в длительных маршах. На счету «Штурмгешюцев» значительная часть подбитых на Миусе советских танков. При этом они могли применяться не только в качестве танкоборцев как буксируемая или самоходная противотанковая артиллерия, но и как средство непосредственной поддержки пехоты. Вместе с тем отдельные батальоны САУ не имели своей пехоты, зависели от темпов переброски пехотных резервов и не могли самостоятельно решать задачи «запечатывания» прорыва.