Освобождение Атлантиды

Легкий, неуверенный поцелуй тронул Джастиса настолько глубоко, что он почувствовал себя так, словно его душу разорвали надвое. Часть его хотела сорвать одежду с ее тела и часами заниматься с ней любовью, а другая, более достойная часть, желала убежать и спрятаться где‑нибудь подальше от нее.

Подальше от искушения.

Подальше от угрозы того, что нереид возьмет его под контроль и причинит ей вред.

Я – часть тебя , – прошептал нереид в его разуме. – Чем скорее ты смиришься с этим, тем скорее мы сможем объединить силы, чтобы стать намного сильнее, как никогда прежде.

Джастис оторвался от Кили и посмотрел на нее.

– Я хочу тебя больше, чем когда‑либо желал какую‑либо женщину. Но…

Возьми ее, ты низкий слизняк! Ты же знаешь, что хочешь трахать ее, пока она не выкрикнет наше имя.

– Нет! – кричал он.

Озадаченность Кили превратилось в понимание.

– Он борется с тобой, не так ли?

– Да. Он хочет тебя так же сильно, как и я, но его желания темны. Я не могу, я не уверен, что смогу его контролировать, – признался Джастис.

Дрожащая улыбка Кили выражала доверие.

– Скажи ему… нет. Дай я скажу, скажу вам обоим. Вам всем. Вам не нужно быть грубыми или брать меня силой. Займитесь со мной любовью. Пожалуйста.

Гневная, неистовая жажда нереида ослабла, превратившись в недоумение.

Как может она хотеть меня? Ведь даже ты, вторая половина моей души, не хочешь меня.

Джастис задумался над этим вопросом, потом ответил вслух, чтобы Кили тоже могла его слышать:

– Может быть, я неправ. Может, мне следовало бы признать, что мы оба – одно целое.

Мрачный смех зазвучал в его голове.

Если мы получим ее, то я готов попробовать что угодно.

Потом каким‑то образом что‑то изменилось. Впервые в своей жизни Джастис почувствовал, даже без ментальных щитов, хрупкое перемирие. Он никогда не знал такого спокойствия, которое сейчас нахлынуло на него и его разум.

Кили вопросительно посмотрела на него.

– Да, – хрипло ответил он. – Да, мы оба – обе части меня – хотим тебя.

Он наклонил голову и поцеловал ее, не сдерживаясь, вокруг него закрутился водоворот. На вкус она была как мед, как дом, как всё, чего он когда‑либо желал. Языком проник в ее рот, овладевая, пируя, упиваясь ее ртом и губами. Он осыпал поцелуями ее щеки, нос, лоб так, как прежде капельки воды из вызванного им дождя осыпали ее тело.

Ее прикосновение поразило его. Ее губы зажгли его. Он почти испытывал боль, чувствуя ее тело рядом со своим собственным. Его член так затвердел, что Джастис уже думал, что тот взорвется от малейшего прикосновения. Он хотел ее, она была ему необходима. Она будет принадлежать ему сейчас и всегда.

– Ты – моя, Кили, – сказал он, отчаянно желая, чтобы она признала это. – Мое видение‑поиск показало это мне, а пламя Посейдона, которое ты видела в моих глазах, это подтверждает. Твоя душа – пара моей душе.

Она отпрянула, но он обнял ее крепче. Он никогда ее не отпустит. Она должна увидеть это и понять.

– Джастис, это слишком. Я тоже тебя хочу. Я ничего подобного прежде не испытывала. Но не могли бы мы поговорить о судьбе и видениях‑поисках позже? – она обняла его за шею и подняла свое лицо к его лицу, озадаченно нахмурив брови. – Я не могу поверить в то, что говорю это, но не могли бы мы сейчас раздеться, а уже потом поговорить о будущем?

Он не мог справиться с собой. Джастис рассмеялся.

– Твое желание – закон для меня, леди. Но сначала нам нужно позаботиться об этом.

Он отпустил ее, снял меч, положил его на землю, потом снял свою одежду, отбросив ее от себя настолько быстро, что даже не обратил внимания, куда она приземлилась. Наконец, представ перед ней обнаженным, он улыбнулся:

– Теперь я собираюсь сделать то же самое с тобой.

Кили смотрела на Джастиса и вспомнила свое сделанное мимоходом замечание об оживших статуях. Его сильное, стройное, мускулистое, идеальное тело заставило ее затаить дыхание. Его эрекция была такой же большой, как и всё его тело. Когда он посмотрел на нее, его член подскочил к его паху, явно свидетельствуя о его желании.

Знание того, что она по‑настоящему желанна, сильно подействовало на нее: соски Кили затвердели так, что кружево ее лифчика нестерпимо давило на ее грудь. Ее охватила радость. Жар затопил ее местечко между бедрами.

– Ты… – ее рот пересох, стало сложно выговаривать слова, но она снова попыталась. – Ты собираешься зашвырнуть мою одежду куда‑нибудь в джунгли?

Он порочно улыбнулся ей и пошел к ней, медленно загоняя ее в ловушку, словно хищник свою жертву. В его глазах горел сильный, дикий огонь. Она перестала дышать, увидев его намерение. Он желал ее и собирался овладеть ею. Настоящий альфа‑самец, и она хотела его, как никогда не хотела ничего и никого прежде.