Освобождение Ирландии

У президента Североамериканских Соединенных Штатов сильно болела голова. Такое происходило не так уж и редко при резкой перемене погоды. И если вчера было 80 градусов по Фаренгейту[7] и солнечно, то сегодня температура упала до 62 градусов[8], стало ветрено и дождливо. Где-то подспудно Хейсу захотелось выпить, и лучше всего виски — может, тогда бы ему полегчало. Но этим он практически не занимался с момента женитьбы на Люси Уэбб четверть века назад. Его жена считала алкоголь самым страшным грехом и не только запретила его в Президентском дворце, но и не раз, и не два громогласно заявляла, что неплохо бы криминализировать его производство и потребление во всех Североамериканских Соединенных Штатах[9].

«Так и приходится мучиться… Лишь бы никто не пришел», — подумал президент, сжимая раскалывающуюся голову. И, как в насмешку, раздался робкий стук в дверь.

— Да, — страдальчески простонал Хейс.

Дверь приоткрылась, и в ее проеме осторожно показалась черная рожа дворецкого Уилта с заискивающей улыбкой на ней.

— Сэр, — сказал дворецкий, — господин государственный секретарь просит вас принять по срочному делу.

— Скажи ему, пусть придет попозже, — ответил президент, не отрывая рук от своей больной головы.

— Мистер президент, — растерянно проблеял дворецкий, — я пробовал ему это объяснить, но мистер Эвертс говорит, что дело государственной важности и не терпит отлагательства.

— Ну ладно, — простонал президент, — пусть заходит.

Госсекретарь Эвертс, одетый, по своему обыкновению, в строгий черный костюм с черным же галстуком, чуть поклонился президенту и покаянным тоном произнес:

— Мистер президент, я не хотел вас тревожить, но обстоятельства…

— Пожалуйста, говорите по существу, Уиллиам, — прервал его президент, — мне и так плохо, чтобы выслушивать от вас длинные преамбулы.

— Мистер президент, — со вздохом сказал Эвертс, — ко мне только что приходил сенатор Хоар…

— Ваш кузен, если я не ошибаюсь? — вяло поинтересовался президент Хейс.

— Да, мистер президент, — ответил Эвертс, — он мой двоюродный брат, хотя, как вы знаете, мы не очень-то с ним и ладим…

Хейс подумал про себя, что, может быть, кузены и не ладят между собой, но вряд ли Эвертс посмел бы нарушить его покой ради абы кого. А ради родственничка — пожалуйста.

А Эвертс тем временем продолжал:

— Мистер президент, сенатор выразил свое удивление, что мы до сих пор не сделали того, что вы ему обещали за поддержку договора с Россией и Югороссией.

— И что же это я ему обещал? — простонал Хейс. — Мистер Эвартс, у меня чудовищно болит голова, так что изъясняйтесь, пожалуйста, попонятнее.

— Вы пообещали, — пояснил Эвертс, — что как только Британская империя ослабнет, потребовать у нее западные территории британских владений в Северной Америке. До озера Верхнее. Сейчас, когда Россия и Югороссия буквально размазали Британию, как манную кашу по столу, она слаба, и теперь самое время воплотить в жизнь Манифест Очевидной Судьбы…

— Ради всего святого, Эвертс, — поморщился от нестерпимой боли Хейс, — скажите — почему вы пришли ко мне именно сейчас? Почему нельзя было подождать до вечера?

— Я не знаю, — пожал плечами Эвертс, — но сенатор Хоар говорит, что вы были обязаны это сделать еще несколько дней назад, после падения Дублина. А он и так ждал достаточно долго. Теперь же пришло сообщение из Петербурга, в котором говорится, что там ходят слухи о присоединении британских владений до Скалистых гор включительно к российским владениям на Аляске, которые мы им вернули по предыдущему договору. Именно поэтому нам и нужно поторопиться, потому что, если в Канаде первыми окажутся русские, то все наши планы пойдут прахом. Разве вы не хотите, чтобы ваше имя вошло в историю?

— Почему я об этом не был проинформирован? — спросил президент.

— Наше посольство в Петербурге об этом ничего не сообщало, — ответил Эвертс. — Информация — от источников самого сенатора.

— Ладно, — буркнул президент Хейс. — Составьте текст ультиматума, а я его подпишу.

— Его уже составил лично сенатор, — ответил Эвертс и передал Хейсу несколько экземпляров написанного каллиграфическим почерком текста.

«Однако, — подумал про себя Хейс, читая текст ультиматума, — не просто до озера Верхнее, а весь северный берег этого озера до Су-Сент-Мери включительно. И далее на север до Форт-Олбени на Гудзоновом заливе. Губа не дура у сенатора…»

Еще немного поразмышляв, Хейс подписал каждый экземпляр, оставив один себе. Остальные Эвертс сам передаст куда надо.

— Уиллиам, — сказал президент, отложив в сторону перо, — будьте так добры, подготовьте приказ о немедленной переброске войск из Дакотской территории к нашей части Су-Сент-Мери, а также в район Дулута, а войск с северо-запада — к югу от города Ванкувер. И пусть будут готовы в любой момент выполнить мой приказ. Любой мой приказ! Вам понятно, Уиллиам?!

— Сделаю, мистер президент, — послушно кивнул госсекретарь Эвертс.

— Вот и хорошо, мистер Эвертс, — вздохнул президент Хейс. — Идите. Доложите сегодня в три часа… нет, пожалуй, лучше в шесть.