Освобождение. Переломные сражения 1943 года

Несмотря на неточное определение атакуемого участка, запас прочности обороны Центрального фронта позволял выправить ситуацию и избежать катастрофы. После того как выявилось примерное направление основного удара противника, командующий фронтом принял решение с утра 6 июля нанести контрудар по вклинившейся группировке немецких войск. Для контрудара выделялись значительные силы пехоты и танков. 17-й гв. стрелковый корпус 13-й армии и 16-й танковый корпус 2-й танковой армии должны были бить из района Ольховатки в направлении на север, а 19-й танковый корпус – от Самодуровки на северо-восток. Задачей контрудара было восстановить положение на левом фланге 13-й армии. Впоследствии Рокоссовский объяснял свое решение так: «пришлось отказаться от маневра фронтовыми резервами, так как для его проведения не хватало времени. Решено было как можно скорее нанести короткий, но сильный контрудар по вклинившемуся в нашу оборону противнику, использовав для этого 17-й гвардейский стрелковый и 16-й танковый корпуса»[59]. Очевидно, что быстрый развал обороны 15-й стрелковой дивизии не входил в планы командующего Центральным фронтом. Быстро перебросить стрелковые соединения пешим маршем из неатакованной 48-й армии было нереально. На второй день битвы можно было ввести в сражение только подвижные резервы – танки и имеющую скоростные тягачи артиллерию. 13-я истребительно-противотанковая бригада была изъята из 48-й армии и переброшена в 13-ю армию. Но здесь сработала инерция планов – бригаду поставили на второстепенное направление под Малоархангельск.

В какой-то мере быстрый взлом первой линии советской обороны XXXXVII танковым корпусом стал неожиданностью для самих немцев. Описывая ход боевых действий в первый день наступления, командир 6-й пехотной дивизии Гроссман писал: «Батальон «Тигров» далеко впереди сражался с вражескими танками. Вдалеке перед фронтом дивизии лежала возвышенность, на которой можно было наблюдать передвижения русских. Если бы в этот момент подошли танковые дивизии, то, вероятно, Курск был бы взят; враг был застигнут полностью врасплох и слабым. Драгоценное время, которое враг использовал для того, чтобы бросить вперед свои резервы, было потеряно»[60].

Хорст Гроссман был не одинок в негативной оценке плана наступления Моделя. В своей истории германских танковых сил бывший начальник штаба Гудериана Вальтер Неринг писал: «Из 6 механизированных дивизий на северном фасе 5 находились в резерве. Уже одно это дало Красной армии решающее преимущество. Было бы гораздо разумнее бросить пару танковых дивизий вперед». У планов неуспешных операций незавидная судьба – их чаще всего безжалостно критикуют. Причем, что бы ни делал потерпевший неудачу военачальник, его обязательно осудят потомки. На южном фасе Манштейн и Гот поставили все подвижные соединения в первый эшелон – их осудили за отказ от выделения эшелона развития успеха.

Попробуем посчитать, насколько рационально командующий 9-й армией построил свою ударную группировку. На 1 июля 9-я армия имела 920 танков и штурмовых орудий. Модель поставил в первый эшелон два своих самых слабых подвижных соединения: 20-ю танковую дивизию и танковый полк 18-й танковой дивизии. 20-я танковая насчитывала всего 50 танков, а 18-я танковая – 69. Однако большая часть бронетехники 9-й армии находилась не в подвижных соединениях, а в отдельных частях качественного усиления. Модель поставил немалые силы – 656-й полк «Фердинандов», 177-й и 244-й батальоны «Штурмгешюцев» в полосу наступления XXXXI танкового корпуса. Это составило в общей сложности 233 танка и САУ. Для поддержки атаки XXXXVII танкового корпуса Модель использовал обе роты 505-го батальона «Тигров» в дополнение к 245-му и 904-му батальонам штурмовых орудий. В этих 3 батальонах насчитывалось 93 единицы бронетехники. Атаку XXXXVI танкового корпуса поддерживали 40 танков и штурмовых орудий, а атаку XXIII корпуса – 62 штурмовых орудия. Всего 9-я армия бросила в бой в первом эшелоне 5 июля 542 единицы бронетехники, или 57,7 % всей наличной бронетехники. На направлении главного удара, в полосе корпуса Лемельзена, плотность танков составила 18 машин на километр, а в секторе Гарпе теоретически достигала 25 машин на километр фронта после ввода в бой танкового полка 18-й танковой дивизии.