Освобождение Правобережной Украины

В полосе 2-го Украинского фронта, в районе Ерки, противник потеснил боевое охранение 375-й стрелковой дивизии 49-го стрелкового корпуса. К исходу дня врагу удалось занять ст. Звенигородку, Ерки, Скалеватку[83]. Дальнейшее наступление танковых дивизий противника на этом участке было задержано упорным сопротивлением частей 375-й стрелковой дивизии под командованием полковника Н. Е. Цыганкова и частей 20-го танкового корпуса генерал-лейтенанта танковых войск И. Г. Лазарева.

В полосе 1-го Украинского фронта, в районе Ризино, врагу удалось добиться значительно большего успеха. Здесь действовали главные силы ударной группировки противника. Несмотря на упорное сопротивление 167-й и 359-й стрелковых дивизий 47-го стрелкового корпуса, враг сумел прорвать нашу оборону и выйти в район Лисянки. Но дальше противник продвинуться не смог.

12 февраля войска окруженной группировки нанесли удар из района Стеблева на юго-запад[84] в надежде прорвать внутренний фронт наших войск, выйти в район Лисянки и соединиться со своими танковыми дивизиями. На этом направлении завязались тяжелые бои, нередко переходившие в рукопашные схватки. Враг бросал в бой все новые и новые силы и шел напролом. Ему удалось выйти в район Шандеровки, в результате чего расстояние между окруженной группировкой и танковыми дивизиями, прорвавшимися в район Лисянки, сократилось до 10–12 км.

В специальной телеграмме, направленной в адрес представителя Ставки Маршала Советского Союза Г. К. Жукова и командующего 1-м Украинским фронтом генерала армии Н. Ф. Ватутина, Верховное Главнокомандование указало на причины создавшегося положения. Ставка отмечала, что прорыв противника из района Стеблева в Шандеровку произошел вследствие следующих причин. «Во-первых, не было общего плана уничтожения корсуньской группировки противника совместными усилиями 1-го и 2-го Украинских фронтов.

Во-вторых, слабая по своему составу 27-я армия не была своевременно усилена.

В-третьих, не было принято решительных мер к выполнению указаний Ставки по уничтожению в первую очередь стеблевского выступа противника, откуда вероятнее всего можно было ожидать попыток его прорыва»[85].

В этой напряженной обстановке Верховное Главнокомандование и командование фронтов, чтобы не допустить дальнейшего продвижения противника и быстрее уничтожить его окруженную группировку, приняли ряд энергичных мер. На угрожаемые направления были срочно переброшены с других участков стрелковые войска, артиллерия, инженерные части.

В частности, командующий 1-м Украинским фронтом передал в состав 27-й армии 202-ю стрелковую дивизию[86].

Командующий 2-м Украинским фронтом отдал приказ к 10 часам 12 февраля сосредоточить в районе Майдановки (10 км юго-восточнее Лисянки) 27-ю отдельную танковую бригаду 5-й гвардейской танковой армии с задачей организовать засады и занять прочную противотанковую оборону, чтобы не допустить прорыва противника от Лисянки к окруженной группировке. С выходом в этот район 27-я танковая бригада из состава 5-й гвардейской танковой армии переподчинялась командующему 4-й гвардейской армией[87]. Несколько ранее командующему 4-й гвардейской армией была подчинена 80-я танковая бригада 20-го танкового корпуса (корпус имел 8-ю гвардейскую, 80-ю, 155-ю танковые и 7-ю гвардейскую мотострелковую бригады) для содействия стрелковым соединениям этой армии в уничтожении окруженного противника.

110-я танковая бригада 18-го танкового корпуса (18-й танковый корпус имел 110, 170, 181-ю танковые и 32-ю мотострелковую бригады), находившаяся в районе Октябрь (4 км северо-восточнее Лисянки), переподчинялась командиру 20-го танкового корпуса[88].

Оборона 375-й стрелковой дивизии 49-го стрелкового корпуса распоряжением командующего 5-й гвардейской танковой армией была усилена частями 18-го танкового корпуса. При этом одну бригаду было приказано поставить в засады в узлах дорог, а две другие держать в резерве в районе Богачевка, Михайловка (10 км северо-восточнее Звенигородки) на случай прорыва противника[89].

Маршал Советского Союза И. С. Конев, вспоминая об этом эпизоде, писал: «12 февраля 1944 года около 12 часов меня по ВЧ вызвал Верховный Главнокомандующий.

— В Ставке есть данные, — сказал И. В. Сталин, — что окруженная группировка прорвала фронт 27-й армии и уходит к своим. Какова обстановка у соседа?

Я доложил:

— Не беспокойтесь, товарищ Сталин. Окруженный противник не уйдет. Наш фронт принял меры. Для обеспечения стыка с 1-м Украинским фронтом и для того, чтобы загнать противника обратно в котел, мной в район обозначившегося прорыва были выдвинуты войска 5-й гвардейской танковой армии и 5-й кавалерийский корпус.

Сталин спросил:

— Это вы сделали по своей инициативе? Ведь это за разграничительной линией фронта.

Я подтвердил:

— Да, по своей.

— Это очень хорошо. Мы посоветуемся в Ставке и о своем решении сообщим Вам»[90].