Освобождение шпиона

Ирка возилась на кухне и, как всегда, опаздывала с завтраком, Улька сонной тенью бродила по дому с зубной щеткой во рту и ныла, что у нее болит живот. Когда она узнала, что в школу ее сегодня никто провожать не станет, она села и расплакалась.

— Прекрати сейчас же! — крикнул Воронов. — Остальные дети ходят сами, и ты пойдешь! А то вообразила себя неизвестно кем! Гений чистой красоты, тоже мне!

— Чего ты взъелся-то на нее? — окрысилась Ира. — Вы все последнее время ходили вместе в школу, вот она и…

— У меня сегодня важная операция! — оборвал он жену. — Мне нельзя опаздывать, понимаешь ты или нет?!

Ирка посмотрела на него долгим выразительным взглядом и скрылась в кухне.

— Ребенок, может, заболел просто! — сказала она оттуда. — А ты кричишь на нее!

— Тогда пусть сидит дома, раз заболел!

Обрадовавшись поводу не дожидаться завтрака, он оделся и выбежал на улицу. Сильно колотилось сердце, болела голова, его бил озноб. Он понимал, что все от нервов, и по дороге в управление тщетно пытался успокоиться. Тщетно! Внутри кипела злоба на всех и вся: Улька, Ирка, Мигунов… Маргарита. Нет, Маргарита здесь ни при чем! Она его понимает. А все другие не хотят понять, чего ему стоит то, что он должен сделать! Тот же Мигунов… Ему все до лампочки, все уже продумано и подготовлено, остается только выполнить инструкции — и он свободен! А кто подготовил операцию? Кто рискует больше всех? Кто остается на растерзание внутренних расследований? Все он, все он один, Воронов тут, Воронов там!

На входе он что-то буркнул Максимычу в ответ на ежеутреннее приветствие. Едва зайдя в кабинет, позвонил в СИЗО, дежурному. На часах было 8-20.

— Ну что, Мигунова моего уже забрали?

— Да нет, — ответил тот. — Приехали какие-то менты с вашим предписанием, но я не могу выдать им пожизненно осужденного. Таких перевозят в особом порядке, в специальном транспорте… Так что ждем начальника, как он решит…

Воронов побелел от ярости. Но сдерживался и говорил спокойно.

— У вас есть мое требование? Подпись есть? Печать есть? Извольте исполнять поручение следователя! Если вам не подходит спецконвой — формируйте свой! Или организуйте сами «особый порядок» и «специальный транспорт»!

— Вы же знаете, у нас нет спецтранспорта… И своего конвоя нет…

— Тогда используйте тот, который к вам направлен!

— А в случае чего мне до самой пенсии объяснительные писать…

— Ты у меня уже через минуту сядешь писать!! — сорвался на крик Воронов. — И никакой пенсии не будет!! Ты следственный эксперимент срываешь! Где Тихоненко?

— Начальник выехал из дома, сейчас будет, — «переводил стрелки» дежурный. — Если он прикажет, я выдам заключенного!

— Прикажет, прикажет, не сомневайся!

Воронов позвонил подполковнику Тихоненко и нарисовал картину срыва следственных действий из-за бездеятельности сотрудников вверенного ему учреждения.

— Я выписал требование, начальник РОВД прислал спецконвой, а ваш долбак не выдает обвиняемого! Говорит: конвой не такой. Тогда сформируйте «такой»!

— Понимаете, Виталий Дмитриевич, по перевозкам пожизненно осужденных действует специальная инструкция… Ею предусмотрен особый порядок, — говорил начальник СИЗО то, что и должен говорить в подобной ситуации. Но говорил не очень уверенно, ибо ссориться со следователем ему не хотелось.

— Для вас он не пожизненно осужденный, а следственно-арестованный, который числится за мной! — возразил Воронов. — И я отвечаю за него в период проведения следственных действий!

— Ну, что ж… Если так…

Через несколько минут позвонил дежурный.

— Заключенный Мигунов только что передан спецконвою по вашему требованию. С этой минуты он под вашей ответственностью, Виталий Дмитриевич.

— Конечно, — сказал Воронов. — Спасибо.

Он положил трубку на рычаг и перевел дух. На трубке остались мокрые разводы от пальцев.

Вот так. Началось, кажется…

* * *

г. Москва

Родик Мигунов вышел из самолета на трап и зажмурил глаза от яркого солнца. Москва, Шереметьево. Родина!.. В этот раз она встретила его куда более приветливо.

— Au revoir! — кивнула на прощанье симпатичная темнокожая стюардесса.

— Nous nous verrons encore! — улыбнулся ей Родион. — Еще увидимся!

Это будет довольно скоро. Он в Москву всего на два дня. День на участие в форуме свободной прессы, день на все остальные дела и встречи. Боб дал ему несколько важных поручений, намекнув при этом, что в случае успеха его статус как агента повысится на целое деление. Много это или мало? Боб уверял, что в денежном выражении — много.

Он как-то необычайно быстро нашел свой багаж на транспортной ленте в зале прибытия. И таксист, подруливший к нему на стоянке, оказался не кавказцем, не таджиком, а парнем с самой заурядной славянской внешностью. И цену он заломил не самую заоблачную. Родина ждала — точно! Соскучилась! То тут, то там она подсовывала Родиону свои маленькие скромные подарки.