Освобождение животных

Книга «Освобождение животных» поднимает этические вопросы, над которыми должен задуматься каждый. Возможно, не все примут идеи Сингера. Но, учитывая ту огромную власть, которой человечество обладает над всеми другими животными, наша этическая обязанность – тщательно обсудить проблему.

Предисловие к изданию 1975 года

ЭТО КНИГА О ТИРАНИИ, которую человек установил над другими животными. Такая тирания вызывала и продолжает вызывать боль и страдания, по масштабам сравнимые разве что со страданиями чернокожих, которых веками угнетали белые люди. Бороться с этой тиранией не менее важно, чем решать любые другие моральные и социальные проблемы из тех, что обсуждаются в последние годы.

Большинство читателей сочтет, что в предыдущем абзаце содержатся нелепые преувеличения. Пять лет назад я и сам бы лишь посмеялся над фразами, которые сейчас пишу совершенно серьезно. Пять лет назад я еще не знал того, что знаю сейчас. Если вы внимательно прочтете эту книгу, уделив особое внимание второй и третьей главам, то узнаете о проблемах угнетения животных столько, сколько вообще можно узнать из книги приемлемой толщины. Тогда-то вы и сможете судить о том, были ли в первом абзаце преувеличения – или же в нем трезво оценивалась ситуация, о которой широкой аудитории почти ничего не известно. Итак, я не требую от вас сразу принимать мои слова на веру. Все, о чем я прошу, – отложить ваш вердикт до того момента, как вы дочитаете книгу.

Вскоре после начала работы над книгой нас с женой (тогда мы жили в Англии) пригласила на чай дама, которая где-то услышала, что я собираюсь писать о животных. Сама она, по ее словам, очень интересовалась животными, а ее подруга даже написала книгу о животных и очень, очень хотела с нами встретиться.

Когда мы приехали, эта подруга уже сидела у хозяйки и определенно жаждала поговорить о животных. Для начала она заявила: «Я очень люблю животных. У меня собака и две кошки, и, знаете, они отлично ладят. Вы знакомы с миссис Скотт? Она открыла небольшую клинику для домашних животных…» Дальше она уже не умолкала, пока нам не принесли закуски. Тут она взяла сэндвич с ветчиной и спросила, какие питомцы живут у нас.

Мы сказали, что животных у нас нет. Она немного удивилась и откусила от сэндвича. Хозяйка дома, закончив с подачей еды, присоединилась к разговору: «Но ведь вы интересуетесь животными, мистер Сингер?»

Мы попытались объяснить, что нас интересует предотвращение боли и мучений; что мы боремся с произвольной дискриминацией; что мы против причинения бессмысленных страданий другим существам, даже если они не относятся к нашему виду; говорили, что нас возмущает безжалостное обращение с животными и что мы хотим изменить ситуацию. А в остальном, добавили мы, мы не особенно интересуемся животными. Ни я, ни жена не были такими страстными любителями собак, кошек или лошадей, как многие другие люди. Мы не «любили» животных. Мы просто хотели, чтобы с ними обращались достойно – как с независимыми, обладающими чувствами существами, а не как со средством удовлетворения человеческих потребностей, каковым стала та свинья, чье мясо пошло на сэндвичи.

Эта книга – не о домашних питомцах. Ее вряд ли будет приятно читать тем, чья любовь к животным ограничивается поглаживанием кота или кормлением птиц в парке. Она адресована скорее тем людям, которые выступают против любого угнетения и эксплуатации и которые понимают, что основной моральный принцип равенства применим не только к представителям нашего вида. Само предположение, что интерес к таким проблемам могут проявлять только «любители зверушек», показывает полное отсутствие понимания того, что моральные нормы, действующие в отношении людей, должны распространяться и на других животных. Никто, кроме расистов, любящих называть своих оппонентов «негролюбами», не станет утверждать, что для обеспокоенности дискриминацией расовых меньшинств нужно любить их представителей или считать их милыми и симпатичными. Тогда почему такие выводы делаются о людях, которые стремятся улучшить положение животных?

Изображать тех, кто протестует против жестокости по отношению к животным, сентиментальными и эмоциональными «любителями зверушек» – значит исключать проблему обращения с животными из политической повестки и серьезных моральных дискуссий. Нетрудно понять, почему это происходит. Если бы мы действительно внимательно изучили проблему – например, тщательно проанализировали бы условия, в которых животные содержатся на современных «промышленных фермах», – мы уже не смогли бы спокойно есть сэндвичи с ветчиной, ростбиф, жареных цыплят и прочие блюда из нашего рациона, о которых мы предпочитаем не думать как о мертвых животных.

В этой книге нет сентиментальных призывов посочувствовать «милым зверушкам». Забой на мясо лошадей или собак возмущает меня не больше, чем забой свиней. Когда Министерство обороны США выяснило, что тестирование отравляющих газов на биглях вызывает массовые протесты, и решило заменить биглей крысами, это не принесло мне никакого удовлетворения.