Освобождение "Звезды"

Во-вторых, очень многие в редакции и в ее ближайших окрестностях просили дать им почитать. Рукопись все это время не лежала спокойно, все время читалась.

Не скрою курьезного обстоятельства. Среди жаждавших прочесть были и такие, которых явно дезориентировало и привлекло название. «Нравственность и рели­гия» ? Вот-вот, давно пора понять, что Только восстановление религии может остано­вить падение нравственности! Отклонили? Значит, это действительно о том!» По­следнему их выводу даже нельзя отказать в определенной логике. Нет логики лишь в том, что не решились напечатать. <...>

Эта Ваша работа мне очень нравится. Это серьезный труд, сочетающий фило­софскую глубину с партийной публицистичностью, бьющий в самую сердцевину распространеннейшего заблуждения одних и трагического ренегатства других. Та­кие (и только такие!) работы достойны называться творческим развитием марксиз­ма. К сожалению, многим комфортнее не творческий, а начетнический марксизм.

Прочитав, я сразу же, с самой горячей рекомендацией передал рукопись Иви­ну — руководителю отдела публицистики. Он полностью со мной согласился и пере­дал главному редактору, который (правда, не скрывая сожаления) заявил: «Нет, нам это не по силам». Я дважды, на правах члена редколлегии, читавшего статью, возвра­щался к этому вопросу, но оба раза наталкивался на решительный отказ. Пусть, дес­кать, в Москве печатают, у них там большие возможности. Рукопись была возвраще­на Ивину, а Ивиным — мне. Что ж, буду остро завидовать работникам журнала, ко­торый эту статью напечатает. А чтоб она осталась ненапечатанной — такого и представить себе не могу. И не хочу.

Пока же остро завидую «Дружбе народов». Должен с радостью сказать Вам, что не только те члены редколлегии «Звезды», в мнении которых Вы могли не сомневать­ся и прежде (Г. Николаев, М. Ивин и аз грешный), но и наш 1-й зам. — П. Жур де­лился со мной восторженными своими отзывами, читая «Затмение».

Я ответил ему лишь парафразом старого изречения: любая редколлегия достойна тех произведений, которые она печатает... Либо — еще точнее: редколлегия, возвра­щающая авторам хорошие произведения, и не заслуживает их.

При всем при том, при всем при том, дорогой Владимир Федорович, я все же не теряю надежды на то, что в каких-то других журналах будут завидовать когда-нибудь нам, читая Вашу повесть в «Звезде».

Геннадий Философович шлет Вам сердечный привет и самые добрые пожелания, к коим я горячо присоединяюсь.

Ваш А. Смолян.

P.S. Владимир Федорович! В будущем году один из номеров «Звезды» будет «цельнотолстовским», целиком посвященным 150-летию со дня рождения Льва Ни­колаевича (подобно тому как в недавние годы мы делали Пушкинский и Декабрист­ский номера). Нам — Нине Георгиевне Губко, которая руководит у нас отделом кри­тики, Геннадию Ф-чу и мне — очень хотелось бы, чтоб Вы приняли участие в этом номере. Скажем, «Что дал мне Лев Толстой». Или в любом ином плане. Помнится, Вы высказывали интереснейшие мысли на эту тему (вылетело сейчас из головы на­звание Вашей статьи... «Плоть искусства», нет?). Пусть будут те мысли, их и повто­рить не грех, пусть будет любой их поворот, любое их развитие. Словом, всё — на Ваше усмотрение, сейчас хотелось бы иметь хотя бы принципиальное Ваше согла­сие. Знать, каким Вам видится размер статьи (т.к. номер предварительно уже плани­руется, материалы накапливаются). Пусть хоть так начнется Ваше сотрудничество со «Звездой»!

Всего Вам доброго!

P.P.S. Дописываю только 18-го октября. Тогда, в конце июня, когда написал это письмо, рука все же не поднялась вернуть Вам статью, сделал еще одну попытку за­интересовать ею редакторат, найти, м.б., какие-то пути доработки... Нет, не удалась ц эта попытка, точка зрения нашего Главного оказалась в этом вопросе весьма твер­да. И пытаться, как я уж подумывал, добиваться коллективного решения вопроса со­вершенно бесперспективно: редколлегия, конечно же, проштамповала бы отрицатель­ное решение. Тем более, что состав нашей редколлегии за это время изменился, к сожалению, не в лучшую сторону: от нас ушел Мих. Ивин (отправлен Холоповым на пенсию. — Г. Н.).

Еще раз прошу у Вас прощения, еще раз сердечно желаю Вам всего доброго. И еще раз прошу Вас откликнуться на нашу просьбу принять участие в Толстовском номере «Звезды».

Ваш А. Смолян».

Тендряков и не ожидал иного исхода. «...Смоляну передай привет, ска­жи, что рукопись и письмо получил и еще, чтоб не терзался совестью. Я прекрасно понимаю — как малы возможности каждого из нас. На статью о А. Толстом для «Звезды» навряд ли соглашусь, не из-за оскорбленного само­любия, а из-за того, что Толстым в своем понимании могу еще больше пере­путать редакцию, чем взглядами на религию. Зачем еще раз ставить хоро­шего человека в двусмысленное положение. Впрочем, Смоляну я сам как-нибудь соберусь написать...» (Письмо от 27.10.77).

И все же нам с Александром Семеновичем и Ниной Георгиевной уда­лось уговорить Тендрякова дать статью для Толстовского номера. Называ­лась она «Божеское и человеческое Льва Толстого».