Освобожденные

– Она вышила на них снеговичка Льдышку, детка. Проклятого Льдышку, понимаешь?

Я попыталась сдержать смех.

– А разве тебе он в детстве не нравился?

– Ну не в четырнадцать же лет!

Тут-то я и захохотала. Он улыбнулся, дожидаясь, пока я успокоюсь.

– Она любит для каждого что-нибудь сделать. Это ее фишка.

– Интересно, какая фишка будет у меня, – задумалась я. – А я еще даже не решила, какую выбрать специализацию в универе.

– «Прекрасной предводительницы народа» в списке нет, уж прости. Тебе достанется что-нибудь пресное вроде биологии или экономики в предпринимательском деле.

Я захихикала и, приподнявшись, чмокнула его в щеку.

– А теперь не хочешь отведать моего превосходного ужина и посмотреть кино?

– Читаешь мои мысли. – Калеб уселся поудобнее, прижав меня к себе и поцеловав в губы. – Спасибо тебе. Если меня каждый вечер будет ждать вот это, я стану самым счастливым человеком на свете.

Я улыбнулась и повела его в кухню. Мы поели и посмотрели какое-то отвратное реалити-шоу, посмеиваясь над его участниками. Последнее, что я помню, – как Калеб нес меня в кровать, как касался щеки своим колючим подбородком, а потом – как меня окружило привычное тепло и я умиротворенно провалилась в сон.

* * *

– Пап! Мы пришли! – прокричал Калеб, открывая дверь. – Бэлла!

Собака вприпрыжку выскочила из-за угла и подлетела к Калебу. Он присел на корточки и замурлыкал:

– Боже мой! Посмотрите на мою девочку! Как ты выросла!

Я наблюдала за ними с удивленным восхищением.

– А у себя в квартире ты держать собак не можешь?

– Могу, но приходится оставлять ее здесь, потому что я постоянно в учебном центре. – Он выпрямился. – А потом кое-кто отнял у меня все лето, поэтому… – Калеб улыбнулся и притянул меня к себе. – Однако, возможно, совсем скоро мы сможем забрать ее с собой.

Он намекал на наш общий дом. Я посмотрела в его голубые глаза, но он не прибавил больше ни слова. Я кивнула, давая понять, что всеми руками за. Потом почесала шею Бэллы и последовала за нареченным.

– Так, – сказал он, останавливая меня в коридоре. – Давай объясню, как не потеряться в коридорах. – Калеб указал на пол в углу. – Видишь плитку?

Я кивнула. Плитка была разноцветной, но никакого узора не составляла: разные оттенки зеленого и коричневого шли вперемежку.

– Смотри, видишь, вон там в углу бежевая плитка? А вон там – зеленая? Бежевые приведут тебя в западное крыло дома, где находятся моя комната и гостиная. Коричневые приведут в заднюю часть дома, где кухня и столовая. А зеленые поведут тебя кругом.

Я с сомнением взглянула на Калеба. Звучало не слишком сложно. Ничего замысловатого – разве что извилистых коридоров больно много: такая на первый взгляд путаная, но на деле – хорошо продуманная сеть.

Калеб повел меня по коридору маршрутом зеленых плиток и, к моему удивлению, вернулись мы туда же, откуда начали.

– Так странно.

– Ага. Папа – гений.

– Точно, – шутливо подтвердил Питер. Обернувшись, мы увидели, что он над нами посмеивается. – Спасибо, что заметили.

– Привет, пап.

– Привет, сынок. – Питер приветливо мне улыбнулся. – Ну что, так и будешь стоять столбом или все-таки обнимешь свекра?

Я засмеялась:

– Неплохое предложение.

– И мне нравится, милая.

Он приобнял меня за плечи и повел по коридорам с бежевыми плитками по углам. Калеб вместе с Бэллой плелся позади нас.

– Так что вы хотели нам рассказать?

Мы зашли в столовую.

– Э-э… – Я покосилась на Калеба. Он вопросительно смотрел на отца.

– Вчера я почувствовал, что что-то не так, Калеб. Я решил, это Мэгги хочет с нами что-то обсудить. Вероятно, по поводу ее друзей. – Он нахмурился. – Но, судя по вашим лицам, нет.

– Пап, а где мама? – мягко спросил Калеб и, взяв меня за руку, усадил рядом с собой на диван.

Я услышала, как Питер мысленно ее зовет и Рэйчел отвечает, что будет через минутку.

– Сейчас придет. Вы там как?

– Все хорошо. Мы просто хотели с вами кое о чем поговорить.

Питер кивнул и погрузился в задумчивость.

На краю стола стояла хрустальная чаша. Гадая о цели нашего визита, Питер еле заметно подвигал пальцами – вперед-назад, и чаша, подчинившись его способности, тоже послушно зашевелилась.

Потом в комнату вошла Рэйчел, и после приветственных объятий и чая Калеб перешел к делу.

Он все объяснил: чем желает заниматься, как собирается открывать новые учебные центры, но не хочет заниматься архитектурой. Питер слушал. Рэйчел с опаской поглядывала то на него, то на сына. Питер молчал, а это ой как странно. Казалось, будто он вообще ни о чем не думал: его мысли точно встали на паузу, сознание словно выключилось.

Но потом оно включилось, и я услышала его ответ прежде, чем он произнес:

– Калеб, ты же знаешь, что я всегда ценил твою предприимчивость. Решение начать такую компанию с нуля заслуживает всяческих похвал. – Тяжелая пауза. – Но я всегда полагал, что это временно. Всегда полагал и хотел, чтобы ты пришел работать ко мне, в нашу фирму. А теперь я узнаю, что ты этого не хочешь, сынок, и я удивлен. Прежде ты ничего мне об этом не говорил.