Освобожденный

– Не часто, но иногда бывает. Но чтобы вот так в первый день, наоборот, первый случай, я проверял, – ответил искин.

– Да и хрен с ним, бабульки просто так на земле не валяются, – улыбнувшись, произнес Миха. – Что нужно от меня?

– Ремонтный дрон типа «Трудяга», требуется визуальный осмотр, – ответил искин.

Миха огляделся вокруг:

– И где он?

– Под верстаком в дальнем углу, – сообщил искин.

Миха встал и пошел к нужному месту, присел, заглянул под верстак. Да, там в самом углу лежал небольшой дрон. Миха встал на колени и полез его доставать. Схватив манипулятор, потянул. Дрон был серого цвета и покрыт толстым слоем пыли. Лючок блока питания был раскрыт, как и лючок аварийного блока, самих энергоблоков не было.

– Боцман, чо за ху… хрень здесь творится, а?

– Дрон был обесточен в одно время с остальным оборудованием, – невозмутимо ответил искин.

– И чо, никто не поинтересовался, в чем дело, почему и как?

– Никто…

– Оху… охренеть! Бардачина! Боцман, это все или еще где-нибудь пара дронов валяется?

– Имелись еще два дрона, малый бытовой и коммуникационный дрон типа «ленточка».

– Местонахождение дронов?

– Данных нет, – ответил искин.

– Блок питания для дрона где?

– ЗИП номер двенадцать Е-С-ig в ангаре.

Миха запитал дрона и снова уселся в кресло. Прошло минут десять, дрон ожил и явно проводил тестирование своих систем. Он двигал манипуляторами, опускался к полу, затем вытягивался. Корпус у него был овальный, в длину сантиметров шестьдесят, и имел десять манипуляторов.

– Ремонтный дрон «Трудяга-3у», ресурс 69 %, – доложил Боцман.

– Отлично, принимай и пользуйся, а я на восьмой уровень, – сказал Миха.

* * *

Тоннель встретил Миху тишиной и мраком, только один прожектор дрона-универсала слабо освещал замерших рядом с ним других дронов. Проверил, контейнеры оказались полными. Миха достал из рюкзака аварийные блоки, вставил в каждый дрон свой и отдал команду на продолжение работ. Дроны ожили, и процесс резки и разборки продолжился. Сам же Миха заглянул в ту самую дверь, что выворотило взрывом, ее дроны уже срезали. Дроны за ночь очистили тоннель значительно дальше нее. Шейные фонари скафандра высветили какие-то коробки, ящики, пару небольших контейнеров и труп, лежащий метрах в пяти у стены. Комнатка кладовщика и охранника сверкала в лучах фонарей осколками пластика от разбитых окон.

– Вот и первый подарок, – довольно пробурчал Миха, наклонившись над трупом.

Да, трупы Владимира Степнова ну никак не впечатляли. Еще на службе ему не раз случалось находить трупы в лесу – и животных, и людей. Ну и шманать приходилось, чо добру-то пропадать, часы там, кольца, мобилы, навигаторы и деньги, само собой. Да и на гражданке лучший друг Владимира Серега был медиком и работал в морге при городской больнице, где Степнов не раз бывал. Так что уж на трупы в своей жизни Степнов насмотрелся и кроме как на предмет трофеев уже не рассматривал. А еще из одной из первых баз данных, которые Миха скачал на корабле Зура, – это все, что считалось добычей. Во фронтире все то, что найдено бесхозным или добыто в бою, все это считалось добычей, и на станции также, Миха это тоже проверил. В Содружестве сложнее, в каждом государстве свои правила и нормы, но в общем они похожие. Проверяешь, нет ли претензий на имущество со стороны родственников, или срок давности более 50 лет, и потом переоформляешь на себя все это через службу спасения.

Довольный тем, что день начался так хорошо, напевая себе под нос мелодии, забрался на платформу и направился на свалку. Там его встретили как старого знакомого, снова отправили в белый квадрат и задали просто убийственный вопрос: почему он, техник Миха, приперся в такую рань, да еще с полными контейнерами. Когда успел? Миха удивленно замер.

– Нейросеть, – вслух сказал Миха, – текущее время.

Перед глазами резко появились большие зеленые цифры 07:36.

– Твою мать, – воскликнул Миха, – это как? Нейросеть, во сколько же я сегодня проснулся?

– Носитель проснулся в 04:40, – получил Миха ответ.

Вопросов у него больше не было. Пока контейнеры разгружались, Миха размышлял:

«Получается, что мой организм как-то изменился. Спать теперь нужно все меньше, это точно».

Еще на корабле Зура Миха обратил внимание, что к концу полета ему шесть часов вполне хватало, чтобы полностью выспаться и отдохнуть, но тогда он этому не придал значения. И, похоже, время отдыха вновь изменилось, теперь это уже пять часов.