Освобожденный любовник

Ви плотнее вжался в ее бедра, и когда его накрыл оргазм, она достигла вершины вместе с ним, ее тело высасывало его плоть так же, как он забирал кровь из ее шеи. Такой обмен казался справедливым и удовлетворяющим, теперь она была — в нем, а он — в ней. И это было правильно. Это было хорошо.

Моя.

Когда все закончилось, они застыли, тяжело дыша.

— С тобой все в порядке? — спросил он, судорожно глотая воздух и отлично понимая, что этот вопрос никогда прежде не слетал с его губ после секса.

Она не ответила, и он слегка отодвинулся от нее. На ее бледной коже он увидел оставленные им следы, красные отметины от его грубого обращения. Практически каждый, кого он когда-либо трахал, в конце концов, получал их, потому что ему нравилось делать это грубо, он нуждался в подобной жесткости. И его никогда не беспокоило, что он оставлял на телах других.

Но сейчас эти отметины его беспокоили. И стали беспокоить еще сильнее, когда он вытер рот, размазав по руке ее кровь.

О, Господи… Он взял ее грубо. Это было слишком грубо.

— Джейн, мне так…

— Потрясающе. Она тряхнула головой, светлая шапка волос рассыпалась по щекам. — Это было… потрясающе.

— Ты уверена, что я не…

— Просто потрясающе. Хотя я боюсь отпустить эту раковину, потому что просто рухну на пол.

Облегчение ударило в голову хмельным гулом.

— Я не хотел причинить тебе боль.

— Ты ошеломил меня… ну, в том смысле, что будь у меня лучшая подруга, я позвонила бы ей прямо сейчас, чтобы сказать: «О, Боже мой, у меня только что был секс всей моей жизни!».

— Хорошо. Это… хорошо.

Ему так не хотелось покидать ее лоно, особенно сейчас, когда она говорит подобные вещи. Но он отвел бедра назад, его плоть выскользнула из нее, чтобы дать ей передышку.

Со спины она выглядела восхитительно. Прекрасная, до боли в висках, невероятно съедобная. Его возбужденная плоть пульсировала в ритме сердца, пока он натягивал пижамные штаны, упаковывая себя во фланель.

Ви медленно выпрямил Джейн и посмотрел на ее отражение в зеркале: ее взгляд затуманился, рот был приоткрыт, а щеки пылали. След от укуса на шее был именно в том месте, где он и хотел: прямо там, где все смогут его увидеть.

Он повернул ее лицом к себе и провел указательным пальцем вверх по ее горлу, поймав тонкую струйку крови, вытекающую из проколов. Он лизнул черную кожу перчатки, смакуя вкус ее крови, желая большего.

— Я запечатаю ранку, хорошо?

Она кивнула, и он наклонил голову. Он нежно провел языком по ранкам, закрыл глаза и потерялся в ее аромате. В следующий раз, он хотел оказаться между ее ног и прокусить вену на внутренней стороне бедра, он хотел впиваться в ее вену в этом месте, чтобы попеременно сосать ее кровь и облизывать ее плоть.

Он наклонился в сторону и включил душ, затем стягивая, расстегнул рубашку, что была на ней. Ее грудь была прикрыта белым кружевом, розовые кончики просвечивали сквозь манящий узор. Наклонив голову, он всосал один сосок сквозь тонкую ткань, и был вознагражден движением ее руки, зарывшейся ему в волосы, и стоном, вырвавшимся из ее горла.

Он зарычал, его ладонь скользнула между ее ног.

То, что он оставил после себя, теперь было на внутренней стороне ее бедер, и хотя это делало его примитивным ублюдком, он желал, чтобы оно там и оставалось. Ему хотелось оставить эту частичку себя на прежнем месте и добавить еще больше внутрь нее.

Ах да, инстинкты связанного мужчины. Он хотел, чтобы она носила его, как свою собственную кожу: везде, по всему телу.

Он снял с нее бюстгальтер и поставил под душ, придерживая за плечи и подставляя под струи воды. Затем вошел сам, его пижама мгновенно намокла, ноги ощущали гладкий мраморный пол. Проводя руками по ее волосам и убирая короткие белокурые пряди с ее лица, он посмотрел ей в глаза.

Моя.

— Я еще тебя не поцеловал, — сказал он.

Она выгнула спину, прижавшись к его груди, чтобы удержать равновесие, именно так, как ему и хотелось.

— Нет, в рот — нет.

— Можно?

— Пожалуйста.

Черт, взглянув на ее губы, он занервничал. Что было так странно. В его жизни было столько секса, всех возможных видов и комбинаций, но перспектива поцеловать ее по-настоящему, стерла все это начисто; он стал девственником, которым никогда не был, неумелым и нерешительным.

— Ну, так ты сделаешь это? — спросила она, когда он остановился.

О… черт.

С улыбкой Моны Лизы она положила ладони ему на лицо.

— Иди сюда.

Джейн притянула его к себе, наклонила его голову и коснулась его губ. Тело Вишеса задрожало. Он и прежде ощущал силу… его собственную силу в своих же мускулах, силу своей проклятой матери над его судьбой, силу короля в своей жизни, своих братьев в бою… но никогда никому он не позволял одолеть его.

Джейн одолела его сейчас. Она полностью его контролировала, нежно обхватив руками его лицо.

Он притянул ее ближе и прижался к ее губам, это единение было сладким, раньше ему казалось, что он никогда не захочет подобного, а уж тем более — не станет преклоняться перед этим. Когда они оторвались друг от друга, он намылил ее округлые изгибы, затем смыл пену. Взбил шампунь в ее волосах. Вымыл между ног.