Осыпь меня золотом

Из поселка мы выехали нормально, а вот дальше дело пошло хуже. Бабурин, казалось, не мог найти худшего места для своих апартаментов: Московская, будучи центральной улицей, в утренние часы оказалась переполнена транспортом. Продвигаться по ней в это время было чрезвычайно сложно. Оглядев длинную вереницу машин впереди, я посмотрела на часы. Времени было девять пятнадцать, но, учитывая скорость передвижения, до офиса мы могли не добраться и через полчаса. Ильичев старался хранить терпение.

– Может быть, дойдем пешком? Так, честное слово, быстрее получится! – не выдержала я после двадцати минут тырканья туда-сюда. Ненавижу такую езду, шаг вперед – два назад.

Ильичев с сомнением посмотрел вперед. Там маячила кавалькада автомобилей различных цветов и модификаций.

– Что ж, – вздохнул он. – Может быть, вы и правы.

Я кое-как нашла место, чтобы припарковать громоздкую «Тойоту», после чего мы с Ильичевым отправились вдоль по Московской в сторону Волги.

– Вот видите, – заметила я. – Дело сразу веселей пошло!

Ильичев, кажется, не разделял моих восторгов. Несмотря на здоровое питание, он, видимо, подзабыл про физическую составляющую и вел малоподвижный образ жизни. А учитывая, что я передвигалась довольно быстро, он еле поспевал за мной, к тому же его почти сразу же начала мучить одышка.

– Вам было бы полезно бегать по утрам, – назидательно посоветовала я. – Не хотите составить мне компанию?

Судя по сопению Ильичева, его мало радовала подобная перспектива. Так или иначе, но без двадцати десять мы подошли к зданию, где, как я поняла, и находилась бабуринская контора. Вид дома не отличался презентабельностью: двухэтажное здание грязно-желтого цвета, узенькие проемы окон позапрошлого века, модернизированные заменой на пластик и сохранившие изначальные размеры. Над дверью висело несколько аляповатых вывесок, налезающих друг на друга и заслоняющих некоторые буквы. Вывески гласили, что здесь находятся юридическая контора, страховая компания, косметическая фирма и ателье по пошиву верхней одежды. Я не знала, что из этого является вотчиной Бабурина – как-то ни одно из названий не вязалось у меня с его обликом. Я бы не удивилась, если бы среди вывесок наличествовала надпись «Вышибалы – рэкет – мордобой. Быстро, качественно, надежно». Это больше соответствовало персоне Алексея Федоровича. Хотя, возможно, я к нему несправедлива…

Возле здания стоял черный «Мерседес-Бенц» – классика немецких производителей. За рулем я увидела фигуру Николая Куропаткина, одетого в солидный темно-серый костюм и смолившего свой неизменный «Беломор». Для усиления контраста ему не хватало еще банки с его любимым чифирем.

Куропаткин заметил нас, но из машины выходить не стал. Ильичев сам подошел к нему и склонился к окошку.

– Что, Алексея еще нет? – обеспокоенно спросил он.

– Звонил, говорит, в пробке застрял, – недовольно ответил Куропаткин. – Говорил ему – выбери другое место, на хрена тебе этот гребаный центр? И платить меньше! Но ты же знаешь – ему бы все пыль в глаза пускать! Как был фраером, так и остался! Отваливает сумасшедшие бабки за свой курятник!

Куропаткин сегодня не очень-то следил за безупречностью речи – видимо, он все еще находился под впечатлением от вчерашнего трагического происшествия и предпочел оставаться самим собой.

Ильичев невольно поднял голову вверх, ко второму этажу, и я последовала его примеру.

– Придется ждать, – резюмировал он. – Ключи у Бабурина, это же его офис.

– А что, других сотрудников у него нет?

– Нет, он всем сам рулит, – не сдержал улыбки Владимир Николаевич.

– Ладно, подождем, – сказала я. – Тем более что погода хорошая.

– Да, – поддакнул Ильичев. – Подышим свежим воздухом.

Назвать окрестный воздух свежим можно было лишь условно: огромное количество автотранспорта наполняло атмосферу выхлопами, но я не стала этого комментировать. Я еще раз перевела взгляд на окна второго этажа, куда поглядывал Ильичев, и, как оказалось, сделала это вовремя.

В тот самый момент послышался громкий, грохочущий звук, похожий на раскат грома, зазвенели стекла, а следом из нескольких окон полыхнули волны пламени, стремительно перекинувшись на соседние. Я успела сдать влево, сбить Ильичева с ног и повалить на асфальт, накрыв его щуплое тело своим. Где-то рядом просыпалась груда осколков, и я накрыла голову руками, натянув на нее куртку. Не слишком надежная защита, но от осколков предохраняет.

Я не знала, в каком положении находился Куропаткин, но интересоваться сейчас его судьбой было непозволительно: я не могла оставить своего клиента. Поэтому мне оставалось лишь надеяться на то, что Николай Иванович успел среагировать. Ильичев, кажется, толком не сообразил, что произошло, и первые секунды после взрыва трепыхался подо мной, пока я не прошипела ему на ухо: «Да замрите вы!» Потом он уловил, видимо, что произошло что-то весьма неприятное, перетрусил и затаился без движения. А над моей головой продолжал полыхать гром.