Осыпь меня золотом

Но действия пока что снова свелись к наблюдению. Павел уже отбыл на территорию «Арсенала» – собственно, он и не задерживался у нас, просто сообщил сведения и сразу же исчез, дабы не засветиться ненароком. Челышев успокоился, другие члены команды тоже. Пока что на территории «Арсенала» было тихо. Думается, михайловцы не подозревали о том, что находятся под наблюдением спецслужб. Однако охрану усилили: видимо, на тот случай, если кому-то из «своих» вздумается проникнуть на место и самостоятельно выкопать клад. Так или иначе, но несколько человек с автоматами остались на ночь на территории склада и так же поочередно до утра не смыкали глаз.

Сам Михайлов прибыл примерно в половине девятого, когда бойцы из ФСБ уже успели сыграть двенадцать партий в покер. Чуть раньше появился Разлогов на своих «Жигулях», которые неизвестно как вообще к нему попали – видимо, сохранились еще с тех времен, когда он стал правой рукой почившего отнюдь не с миром бандита Ипатьева.

«Вот у кого точно зудит в одном месте!» – подумала я про себя. Разлогов явно нервничал и торопился. Выйдя из машины, он сразу же подошел к Михайлову и что-то спросил. Тот небрежно ответил и похлопал Станислава Анатольевича по плечу. Но он не стал от этого более спокойным.

Настоящую карту, полученную от Куропаткина, мы все изучили весьма тщательно. Если верить ей, то место с закопанными слитками находилось высоко в горах, за территорией, на которой располагался «Арсенал». Пробраться туда было сложно, следовало хорошо знать здешние места, дабы не заблудиться и не увязнуть в чащобе.

Михайлов же считал, будто у него все готово. Несколько человек из местных жителей в качестве проводников плюс карта придавали ему уверенности. Ну а главным стимулом, конечно, являлись слитки с золотом, зарытые в горах.

Я огляделась. Уральские горы, раскинувшиеся вокруг нашего лагеря, – светло-коричневые, пирамидальной формы, покрытые уже начавшей желтеть зеленью и похожие на утесы, нависали со всех сторон. Мы находились в окрестностях Новотроицка, в нескольких километрах от города. Рядом протекала река Урал, но с места нашего лагеря ее не было видно. В окружающих нас пейзажах всеми ощущалось величие сродни сказочному, и мне сразу же по приезде сюда вспомнились уральские сказы Павла Бажова, его малахитовые шкатулки и прочие сокровища таежных гор, которые в детстве воспринимались с каким-то мистическим, пугающим восторгом. Сейчас такая же чарующая и пугающая одновременно атмосфера создалась и вокруг нас.

– Кажется, отправились, – негромко произнес Челышев, вглядываясь вдаль в мощный бинокль.

Я подошла и тоже посмотрела. И правда, нестройной цепочкой в сторону гор двинулись несколько человек. Сам Михайлов лишь проводил их несколько метров, но, как только начался подъем в горы, отстал. А вот Разлогов не утерпел и все-таки двинулся вместе с первой партией добровольцев.

– Ему же уже перевели деньги, что он так туда рвется? – поджав губы, недоуменно проговорил Челышев.

– Хочет лично убедиться, что ни одна золотая крупица не пропадет, – сказала я. – Он же считает это золото своим, личным, кровным. Наверное, не может представить, что кто-то другой первым к нему прикоснется. Психология.

– Да, – согласился Челышев. – Психология жадности и любви к халяве. Это у нас в крови.

– У федералов? – усмехнулась я.

– У русских! – выразительно поправил Валерий, покосившись на меня.

Высылать группу по пятам первых исследователей местности Челышев не стал, как и было решено первоначально. И даже не потому, что существовал риск себя обнаружить: все-таки ребята подобрались умелые и опытные, с отличными навыками маскировки, а просто не было в этом нужды. Со слитками или без оных, но доморощенные кладоискатели все равно вернулись бы к Михайлову: с тыла им было не уйти, потому что там горы становились прямо-таки непроходимыми, а проскользнуть мимо тоже не получилось бы, поскольку Михайлов оцепил всю территорию.

Минут двадцать все было тихо. Мы спокойно ждали, а вот Михайлов, несмотря на принятые меры предосторожности, все же занервничал. Он не сидел на месте, а расхаживал туда-сюда и периодически закуривал сигарету, делал несколько затяжек и бросал ее на землю. При этом он постоянно смотрел на часы.

Когда же с момента отправления прошло двадцать минут, местность вдруг огласилась раскатистым грохотом. С непривычки этот звук можно было принять за раскат грома, и только мы с фээсбэшниками поняли, что произошло как раз то, чего следовало опасаться: сработала одна из мин, не указанных на карте, подсунутой Куропаткиным Разлогову…

– Спокойно, – сквозь зубы сказал мне Челышев, когда я подняла голову через несколько секунд. – Рано…

Побледневший Михайлов, злой как черт, бегал вокруг столпившихся около него бандитов и ругался, размахивая руками. Судя по его жестам, он приказывал немедленно отправиться в разведку и выяснить, что там произошло и успела ли первая незадачливая группа добраться до золота.