От -50° до +50° (Афганистан: триста лет спустя, Путешествие к центру России, Третья Африканская)

В эти как раз дни, из Петербурга в Эфиопию, к Руслане прилетел её брат из Петербурга, тоже доктор. Поэтому вечер прошёл в очень интересных разговорах. Главным рассказчиком был Мохаммад, поведавший нам многие подробности эфиопской и сомалийской жизни.

* * *

Город Дыр-Дыва разделён железной дорогой на две половины. Лицевая, парадная часть, изначально построенная французами около 1900 года, выглядит вполне прилично. Здесь имеются гостиницы (одноэтажные), ресторанчики, консульство Джибути и Abadir Clinic, — по широким, даже асфальтированным прямым улицам может проехать автомобиль. С другой стороны железной дороги — лабиринт узких, пыльных улочек, с заборами из колючих растений, с домами, сделанными из консервных банок от гуманитарной помощи США, отчего вся улица пестрит, как на обоях, надписями: «USA USA USA…” Старые вагоны 1930-х годов и железные ржавые шпалы, воткнутые в землю вертикально, как стены или забор, толпы юкающих детей, помои, выливаемые прямо на проезжую часть — точнее, на проходную часть, так как машина по этим улочкам не проедет, да и нет там машин ни у кого. Заблудились в трущобах и еле выбрались обратно к железной дороге. А оттуда уже легко нашли нашу Abadir Clinic.

Как же поступить нам? Каждое утро из Дыр-Дывы отправляется чартерный чатовый рейс самолёта в Бусасо. Находится он не в Сомалилэнд, а на территории другого непризнанного государства — Пунталэнд. Контролирует его известный полевой командир Абулахи Юсуф. Было бы очень интересно попасть туда, без визы и вообще без ничего, лётчики наверное взяли бы, но у меня не хватило на это авантюризма. (У самих лётчиков никаких виз нет, им и не нужно: они прилетают на аэродром, сомалийцы разгружают чат и отпускают самолёт, и так каждый день. Выйти в город лётчики не могут и даже не пробуют: говорят, что очень опасно.) Я подумал, что будет не очень красиво ещё раз получить отказ от новых, уже пунталэндских, властей и грустно будет ещё раз возврашаться в Эфиопию или сидеть в Бусасо в какой-нибудь пунталэндической тюрьме — кто знает, как они отнесутся к нашим «государственным» бумагам? И мы не полетели. Возможно мы бы не долетели до Пунталэнда, если нас бы завернули ещё в аэропорту с выездным штампом на эфиопской визе. Или лётчики спрятали бы нас в ворохе чата — вот тогда бы нанюхались к прилёту!

13 октября, понедельник

Наутро мы попрощались с гостеприимными врачами и отправились в город. По счастью, посольство Джибути работало в этот день (а вот на след сомалийцев мы так и не напали). Сдали фотографии, паспорта, деньги и анкеты и в то же утро получили джибутийские двухнедельные визы — они стоили $35 c человека. Мы надеялись, что нам-таки удастся покинуть Эфиопию.

Поезд на Джибути отправлялся после обеда. Пока на привокзальной площади скопились эфиопские крестьяне, ожидающие поезда. В руках, сумках и мешках у каждого были образцы сельхозпродукции, с которыми они отправлялись в это международное путешествие. Продукт был единственным — всё тот же чат. В ожидании поезда многие его жевали.

Когда объявили о начале продажи билетов, — вся толпа мгновенно поднялась и выстроилась в очередь. Нас, как белых мистеров, пропустили вперёд. Одно из проявлений эфиопского «гостеприимства»: белый мистер? Без очереди, пожалуйста! Мистер, вам помочь, принести, унести, показать, спасти? Мистер, а вот неплохо бы с вас получить 1 быр! Вспомнил дурацкую услугу в деревне Тис-Ысат. Приходит автобус, и все бездельники деревни садятся в него, но автобус не уезжает. Эфиопы заняли все места; приходит иностранец. Мистер! Хочу вам уступить место! Дайте 1 быр! Когда платными пассажирами все места займутся, автобус уезжает (помощники и не собирались ехать, они весь день торгуют местами в подъезжающих автобусах, а стоячим пассажирам ехать запрещено — видимо, они в сговоре с водителем.) Мистер! What do you want? How are you? Fine? Give me 1 birr-rr! Бр-р-р!

Когда всех обилетили, открыли проход на перрон через вокзал, — и уже в быстро наступившей вечерней темноте мы стали грузиться в пассажирский вагон величайшего (ибо единственного) эфиопского поезда. Всего сейчас было три пассажирских вагона и десяток товарных.