От -50° до +50° (Афганистан: триста лет спустя, Путешествие к центру России, Третья Африканская)

Улёт авиастопом из Туры был в принципе возможен, но мы не могли предугадать, сколько дней и попыток нам потребуется для этого. Сам процесс улетания был не очень интересен. Нужно каждое утро сидеть на посту ДПС, мозоля глаза охот-инспекторам, смотреть телевизор (ибо это здесь самое главное развлечение), ехать в аэропорт, мёрзнуть на лётном поле, мысленно ругать некую Надежду Ивановну, должность которой я уже и позабыл, махать справкой АВП, а потом бежать за ограду, опасаясь упустить последнюю, идущую в посёлок, машину. Нет никакого сомнения в том, что, проведя несколько дней в Туре или в аэропорту «Горный», любой человек достигнет счастья улёта в Красноярск, — и это подтвердилось на опытах в дальнейшем. Пока же мы втроём — Лохматый, Аня и я — решили прекратить попытки улёта и вернуться к более традиционным и привычным методам автостопа первого рода (на машинах).

Костя и Руслан пока не спешили уезжать: Костя всё думал, ехать ли ему в отдалённый посёлок Ессей, полный снега и пьяниц, а Руслан надеялся дождаться своих Волжских друзей, кои, по последним данным, застряли где-то в Байките. Казанцев решил остаться в Туре до момента возникновения зимника на Ванавару, или же до момента своего улёта, — ибо ехать обратно по пути приезда категорически не хотел.

Мы же, прочие, втроём заняли позицию на дороге, ведущей на юг. Последними двумя зданиями в Туре, на слиянии Нижней Тунгуски и реки Кочечум, — были котельная и баня. Эти два тёплых заведения (одно из них круглосуточное) и стали нашей базой в последующие два дня.

Голосование на зимнике происходит следующим образом.

Люди, едущие автостопом, находят базу — тёплое помещение неподалёку от трассы. В нашем случае базой была котельная, практически последний дом у съезда вниз, к реке и к зимнику. Затем создаётся список — очерёдность дежурства. Каждый человек стоит на трассе один час, вглядываясь в тьму — не явятся ли машины? Ровно через час из тёплого помещения на улицу выбегает другой, сменяя замёрзшего. А тот, спрятавшись в помещении, греется, кипятит в чайнике бруски льда, создаваая из них чай, и дремлет, в ожидании своей очереди. Так мы прожили в котельной двое суток. На второй день к нам присоединились Костя и Руслан: первый решил не ехать в Ессей, а второй разочаровался ждать своих земляков (как узналось из Интернета, те уже всю неделю провисели в Байките и поворачивали домой). Итак, мы впятером перенесли свои рюкзаки в котельную, и круглосуточно по очереди дежурили. Морозы были –48…-50ºС. По слухам, вечером десятого февраля вечером из Туры в Красноярск собирались пойти две совершенно пустые «будки» за продуктами; мы с нетерпением ожидали их. Вечером десятого будки проехали мимо нас и пообещали нас забрать, но не сейчас, а через некоторое время: пока водители ездили по поселковым магазинам, собирали заказы на продукты.

11-14 февраля. Четыре дня в гробу

Поздно вечером, в воскресенье, 10 февраля, один из дежурных принёс-таки весть о том, что ожидамые нами будки уже на ходу и вскоре подъедут и заберут нас. Мы воодушевились и собрались по максимуму, надели бахилы и сидели в котельной, допивая последние чаи.

Каждый дежурный приносил одну и ту же весть, что две наших будки с гудением ползают по посёлку; порой мы видели их вдали. То туда, то сюда, они подъезжали и уезжали, оставляя нас в морозном ожидании. Наконец, пришёл сигнал, что вот-вот они подойдут. Мы попрощались с сотрудниками котельной и выскочили с рюкзаками на мороз, постояли с полчаса, но никакого транспорта не было. Бросили рюкзаки и одного дежурного под фонарём и опять затусовались в котельной.

Ночь была весьма тёмной, холодной и бесконечной; но вот под одиноким фонарём появился один из двух «наших» грузовиков! Вот-вот, сказали водители, приедет второй, и мы поедем! Но прошло ещё не меньше часа, прежде чем появился-таки второй грузовик, и весёлый водитель открыл нам пустую, промёрзшую, тёмную будку.

О радость! наконец-то мы едем! Но и опять не едем — тут, в Эвенкии, прямо-таки суданские скорости. Водители, поработав паяльной лампой, разогрели выключатель и осветили наше жилище; врубили и отопление, и температура внутри кузова начала медленно повышаться (а была она равна уличной). Мы разложили спальники и осмотрелись; в кузове было почти пусто — лишь несколько десятков пластмассовых бутылок пива «Очаковское», превратившегося в лёд и деформировавшего бутылки, — да дюжина твёрдых, как железо, картофелин содержались тут. Где-то в два часа ночи машины, наконец, направились в путь на юг, а мы, находящиеся в кузове — в мир сна.

* * *

Водители ехали до Красноярска четыре дня. Много пили — на зимниках, где нет ГАИ, водителям это свойственно. За первый день проехали всего километров сто. Иногда нежданно останавливались, потом вдруг трогались вновь. Температура за бортом и в кузове повышалась изо дня в день.