Читаем От Адамова яблока до Яблока раздора полностью

Дело в том, что слово «глаз» своим корнем близко слову «гладкий». В древности многие арийские народы называли словом «глаз» шар. Позже так стали называть шар, отполированный до блеска. И уже в новые времена корень «глаз» и родственные ему заменили в русском языке «око», а в германских стали значить «стекло». А в выражении «глазкы стеклянныи» нет ничего ужасного и поразительного. Когда-то так называли стеклянные шарики или бусы. Кстати, родственным словом «глезум» /«glaesum»/ когда-то орденские рыцари-монахи Пруссии именовали янтарь. Но об этом – ниже.

Когда говорят "глас вопиющего в пустыне", имеют в виду чьи-то призывы, остающиеся не услышанными. Но почему этот одинокий человек вопит в пустыне, а не в лесу, например, или в горах?

"Глас вопиющего в пустыне" фраза из Библии от пророка Исайи, которого процитировал Иисус Христос, а его в свою очередь – Матфей, Иоанн и Марк – в своих Евангелиях. Евреи, как известно, жители пустыни, поэтому естественно, что ее образ явно или незримо присутствует и в истории евреев, и в их поэзии. А вот касательно самой фразы я должен сказать, что речь в ней идет совсем не об одиночестве. Пророк говорил о божественном голосе, который явился для евреев единственной дорогой в пустыне, по которой им надлежало идти. Христос же, вспоминая Исайю, уже утверждал, что глас этот – дорога в пустыне для всего человечества.

Почему мясо свиньи так и называется "свинина", мясо курицы – "курятина", а мясо коровы совершенно непонятно – "говядина"?

Корень слова "говядина" так же древен, как и слова "корова" и в разных вариациях распространен во всех арийских языках. И оба корня всегда существовали, не мешая друг другу. Дело в том, что древним словом "говядо" в русском языке именовали не просто какую-то отдельную корову, а стадо крупного рогатого скота. Это, кстати, могли быть и не обязательно коровы, но и волы, и даже древние дикие туры. Вот их мясо и называлось говядиной.

В детстве меня бабушка пугала каким-то "гогой-магогой". Что это за чудище такое "гога-магога"? Откуда оно взялось?

"Гога" и "магога" – два разных слова. В "Апокалипсисе" рассказывается, что в те дни, когда наступит конец света, сатана спустится на землю и некий царь Гога, некого царства Магога, будет призван им на службу. И тогда хлынут эти свирепые "магоги" на людей и станут пытать их, а "магогов" будет числом больше, чем песка в море. Такие вот страсти. Кстати, если уж мы заговорили об "Апокалипсисе", то стоит сказать и о том, что в последнее время слово это, и само это понятие получило абсолютно неверное толкование. Почему-то "апокалипсисом" сегодня называют конец света. А слово это в переводе с греческого значит всего лишь "откровение". Так называется последняя книга Библии, в которой Иоанн Богослов рассказывает о своих видениях. А откровения его, то есть "апокалипсис", вполне могли поведать нам и о жизни в раю. И вообще, мой вам совет: если не хотите попасть впросак, не говорите "красиво", не употребляйте слов, смысла которых вы до конца не понимаете.

С тех пор, как я впервые познакомился с древнерусскими былинами, в голове засела одна часто повторявшаяся фраза из них: "Гой еси, добрый молодец!" Что это значит?

Эта фраза – просто приветствие, аналог нашему сегодняшнему "здравствуй" или "будь здоров". Это, забытое сегодня, слово "гой" досталось нашим пращурам от их еще более древних арийских предков. Если мы обратимся к тем корням, то оно станет более понятно. Например, в авестинском языке "gaya" значило "жизнь". Буквально старославянское "гой еси" можно перевести на современный язык, как "жив есть", то бишь – "живи в здравии".

Почему-то принято говорить "голая правда", "голая истина". Во всяком случае, и то и другое всегда голое. Почему?

Ответ очень прост. Античные скульпторы, которые и ввели моду на аллегорические изображения, всегда лепили и рисовали Истину в виде голой женщины. Вероятно, так они хотели выразить неприкрашенность, неукрытость правды. В связи с этим, почему-то вспоминается высказывание Оноре де Бальзака: "Голая женщина, это женщина во всеоружии". Но это так, к слову пришлось.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Программирование. Принципы и практика использования C++ Исправленное издание
Программирование. Принципы и практика использования C++ Исправленное издание

Специальное издание самой читаемой и содержащей наиболее достоверные сведения книги по C++. Книга написана Бьярне Страуструпом — автором языка программирования C++ — и является каноническим изложением возможностей этого языка. Помимо подробного описания собственно языка, на страницах книги вы найдете доказавшие свою эффективность подходы к решению разнообразных задач проектирования и программирования. Многочисленные примеры демонстрируют как хороший стиль программирования на С-совместимом ядре C++, так и современный -ориентированный подход к созданию программных продуктов. Третье издание бестселлера было существенно переработано автором. Результатом этой переработки стала большая доступность книги для новичков. В то же время, текст обогатился сведениями и методиками программирования, которые могут оказаться полезными даже для многоопытных специалистов по C++. Не обойдены вниманием и нововведения языка: стандартная библиотека шаблонов (STL), пространства имен (namespaces), механизм идентификации типов во время выполнения (RTTI), явные приведения типов (cast-операторы) и другие. Настоящее специальное издание отличается от третьего добавлением двух новых приложений (посвященных локализации и безопасной обработке исключений средствами стандартной библиотеки), довольно многочисленными уточнениями в остальном тексте, а также исправлением множества опечаток. Книга адресована программистам, использующим в своей повседневной работе C++. Она также будет полезна преподавателям, студентам и всем, кто хочет ознакомиться с описанием языка «из первых рук».

Бьерн Страуструп , Бьёрн Страуструп , Валерий Федорович Альмухаметов , Ирина Сергеевна Козлова

Программирование, программы, базы данных / Базы данных / Программирование / Учебная и научная литература / Образование и наука / Книги по IT
Серийные убийцы от А до Я. История, психология, методы убийств и мотивы
Серийные убийцы от А до Я. История, психология, методы убийств и мотивы

Откуда взялись серийные убийцы и кто был первым «зарегистрированным» маньяком в истории? На какие категории они делятся согласно мотивам и как это влияет на их преступления? На чем «попадались» самые знаменитые убийцы в истории и как этому помог профайлинг? Что заставляет их убивать снова и снова? Как выжить, повстречав маньяка? Все, что вы хотели знать о феномене серийных убийств, – в масштабном исследовании криминального историка Питера Вронски.Тщательно проработанная и наполненная захватывающими историями самых знаменитых маньяков – от Джеффри Дамера и Теда Банди до Джона Уэйна Гейси и Гэри Риджуэя, книга «Серийные убийцы от А до Я» стремится объяснить безумие, которое ими движет. А также показывает, почему мы так одержимы тру-краймом, маньяками и психопатами.

Питер Вронский

Документальная литература / Публицистика / Психология / Истории из жизни / Учебная и научная литература
К северу от 38-й параллели. Как живут в КНДР
К северу от 38-й параллели. Как живут в КНДР

Северная Корея, все еще невероятно засекреченная, перестает быть для мира «черным ящиком». Похоже, радикальный социальный эксперимент, который был начат там в 1940-х годах, подходит к концу. А за ним стоят судьбы людей – бесчисленное количество жизней. О том, как эти жизни были прожиты и что происходит в стране сейчас, рассказывает известный востоковед и публицист Андрей Ланьков.Автору неоднократно доводилось бывать в Северной Корее и общаться с людьми из самых разных слоев общества. Это сотрудники госбезопасности и контрабандисты, северокорейские новые богатые и перебежчики, интеллектуалы (которыми быть вроде бы престижно, но все еще опасно) и шоферы (которыми быть и безопасно, и по-прежнему престижно).Книга рассказывает о технологиях (от экзотических газогенераторных двигателей до северокорейского интернета) и монументах вождям, о домах и поездах, о голоде и деликатесах – о повседневной жизни северокорейцев, их заботах, тревогах и радостях. О том, как КНДР постепенно и неохотно открывается миру.

Андрей Николаевич Ланьков

Публицистика / Учебная и научная литература / Образование и наука