От Альп до Гималаев

Миссионер Скелтис метнул на отца сердитый взгляд и резко ответил:

— Мы его будем учить в монастыре. Определим в гимна­зию. Даром, без всякой платы. И не здесь, в Каунасе, а в Ита­лии. Мы подготовим из него миссионера. Обращая язычников в Христову веру, он не только сам заслужит царство небесное, но и вам, родителям, откроет его врата. Как же вы этого не цените?! Такое счастье редко кому выпадает...

— Но наша семья его потеряет, — не сдавался отец. — Уве­зете мальчика куда-то, и может статься — мы его больше ни­когда не увидим.

— Постыдились бы так говорить! - возмущался миссио­нер. — Не можете пожертвовать богу одного сына. Странный вы человек, а еще католик. Другие родители и за учебу до­плачивают, и пожертвования шлют, лишь бы только их детей приняли. Иметь в своей семье миссионера — это большая честь.

Посмотрев исподлобья на миссионера, я решительно за­явил:

— Никуда я не поеду. Мне и здесь хорошо.

— Неужели ты не хотел бы повидать теплые страны?.. — стал уговаривать меня Скелтис, обняв за плечи. Какие там города! О-о... Венеция неповторимая — прекраснейшие зда­ния, построенные на воде. По ее улицам-каналам плавают лодки, называемые гондолами. Повсюду звучат гитары, льются песни. А Рим, этот музей восхитительных памятников! А остров Сицилия с действующим вулканом... Ты увидишь неописуемые прелести мира! А потом, закончив учебу, может быть, направишься в Африку или Азию... Поедешь верхом на слоне в джунгли. Тебе выпало большое счастье. Не восполь­зуешься им — потом горько пожалеешь. Подумай, пока еще не поздно.

— Нет!.. — отрезал я и, освободившись от объятий миссио­нера, вернулся к стоящим поодаль братьям.

— Ну, если уж направите учиться, тогда берите, — услы­шал я голос отца. — Перестань играть! — прикрикнул он на меня. — Ступай и собирайся в дорогу!..

Я притворился, что не слышу этих слов и стал бороться с братьями, лишь бы только взрослые от меня отстали побы­стрее. Но отец крикнул сердито:

— Викторас, кому сказано?

Он не любил дважды повторять одно и то же. Ослушаешь­ся — ждут тебя розги. Сказал, — значит, надо собираться. Да к тому же, если говорить честно, мое воображение поразили слова монаха о джунглях, слонах, неописуемой красоте городов.

Авторитет родителей часто определяет судьбу детей. Для многих она складывается счастливо. Но со мной было иначе. Если бы я тогда воспротивился отцовской воле, се­годня не пришлось бы сожалеть о том, что довелось пере­жить.

В сопровождении Скелтиса мы пришли домой. Мать, увидев входящего в комнату священника, стала суетливо прибираться. Миссионер остановил ее.:

— Не беспокойтесь, мы ненадолго. Вот лучше сына быст­рее соберите! С отцом мы договорились: определим маль­чика в миссионеры...

— Святой отец, откуда нам такое счастье?.. - мать припа­ла губами к руке Скелтиса. Потом, открыв цветастый сун­дук, стала собирать мне чистое белье. - Вероятно, сам архан­гел Михаил привел вас в нашу семью. Это же несказанная радость! Я ведь и мечтать не смела... И вдруг какая небесная благодать. Миссионером!

— У господа бога все равны. Он выбирает того, кто ему больше нравится. Помолитесь же за сына и за меня.

— Я каждый вечер буду горячо молиться, - отвечала сия­ющая мать. — В часовне святой Гертруды я на коленях буду ходить вокруг чудотворного креста. Никогда не забуду вас, нашего благодетеля, в своих молитвах, каждый день стану за вас бога молить.

Я залез на чердак и отыскал потрепанный отцовский че­моданчик. Мама уложила в него старое пальто, поношенную рубашку, штопаные носки. Я рассовал по углам чемодана конспекты по самообразованию, парочку тетрадей, карандаш. Потом простился с матерью, отцом и братьями. Когда мы уже собирались уходить, младший братишка протянул мне само­дельный лук со стрелами и сказал:

— Бери, мы новый себе смастерим.

Его глаза наполнились слезами, подбородок дрожал. Да и у меня в горле застрял комок. Дрогнувшим голосом я ска­зал ему:

— Береги лук. Когда вернусь, мы еще поиграем...

Чтобы не видеть слез братьев, я вышел раньше миссионе­ра. Душа моя была в смятении: меня, конечно, манил бес­крайний, неведомый мне мир, но одновременно я испытывал страх перед новой жизнью и поэтому мечтал о том, чтобы улица, по которой мы шли, никогда не кончалась.

Но вот и площадь Ратуши. Свернув направо, мы подошли к костелу Святой Троицы, за которым виднелись крыши салезианского монастыря и зеленые верхушки деревьев.

Войдя в костел, мы преклонили колени у главного алта­ря. По указанию Скелтиса я возблагодарил Иисуса Христа за то, что он призвал меня стать миссионером.

Помолившись, мы встали и прошли через другую дверь в монастырский двор. Затем повернули к зданию, находяще­муся рядом с костелом. Поднявшись на второй этаж, мы во­шли в комнату, где было уже несколько ребят. Миссионер, указывая на меня, сказал им:

— Вот еще одного товарища я вам нашел. Будьте все как братья.