От Андропова к Горбачёву

Проект новой редакции программы был опубликован в «Правде» менее, чем за месяц до встречи Горбачева с американским президентом Рейганом. Надо было думать, что это наложит какой-то отпечаток в дипломатическом плане на этот документ. Вероятно, это и случилось, ибо у Хрущева Америка числилась в жандармах мира, а у Горбачева ей отведена более пассивная роль. В программе сказано: «Цитадель мировой реакции — империализм США. Именно от него прежде всего исходит угроза войны». Кто ищет модус вивенди со своим соперником и «мирного сосуществования» с ним, тот не может так энергично выражаться по его адресу, и это не в передовице «Правды», а в программе, рассчитанной на десятилетия.

Легкомысленным, авантюрным и в высшей степени безответственным, а потому опасным для дела мира надо признать присвоение себе Кремлем функций верховного судьи во всех мировых делах. Последняя колониальная империя в истории — Советский Союз самоуверенно утверждает, что «не может быть решен ни один вопрос мировой политики» без его участия. Даже такие диктаторы, как Гитлер и Сталин, ничего подобного никогда не заявляли, а вот Горбачев это прямо записал в программу. Это не делает его умнее, зато опаснее обоих диктаторов. Мания величия в политике всегда чревата в истории катастрофами, ибо она вызывает атрофию чувства реальности и взвинчивает шапкозакидательский психоз.

Глава 4. Перемены в Кремле и новая фаза в советской внешней политике

Вот уже прошло десять месяцев со дня прихода к власти Михаила Горбачева, а весь политический мир все еще гадает: кто он такой, чего он хочет и что он может?

Как его стремительное восхождение на кремлевский трон, так и его истинная программа остаются окутанными тайной. За эти десять месяцев он наговорил в десять раз больше речей, чем Сталин произносил за десять лет, но в этих речах есть все, кроме ответов на поставленные вопросы. Правда, политического деятеля узнают не по речам, которые часто служат маскировкой его подлинного лица, а по делам, но дела у него на первых порах те же, с каких начинал каждый генсек: чистка старых кадров и набор новых людей, разные бюрократические реорганизации, бесконечные призывы поднять дисциплину, производительность труда, эффективность экономики. И ни одного нового слова, нового лозунга и новой мысли. Во внешней политике — опять-таки повторение старых лозунгов: курс на мирное сосуществование с капиталистическими правительствами, но борьба против капитализма до полной победы мировой социалистической системы.

Все это понятно, если вспомнить его «тронную речь» на мартовском пленуме ЦК КПСС 1985 г. В ней он заявил, что большевистская внутренняя и внешняя политика всегда была и останется последовательной и преемственной. Однако сами большевистские вожди разнились между собой по интеллекту, таланту, методам, стилю, накладывая на советскую политическую систему в той или иной мере свой личный отпечаток.

Ленин, европейски образованный марксист и организатор тоталитарной коммунистической партократии, скорее был интеллектуальным диктатором и управлял государством, опираясь на партийную олигархию в лице ЦК партии. Его последовательный ученик Сталин — недоучка из духовной семинарии — управлял государством как абсолютный диктатор, превратив ЦК в свой совещательный орган и опираясь на политическую полицию. Сумбурный Хрущев был кающимся сталинцем с крайне опасным для данной формы правления зудом импровизации. Возомнивший себя советским Цезарем Брежнев на деле был типичным мещанином на вершине власти и покорным слугой «трех господ» — партаппарата, армии и КГБ. Андропов успел только поставить КГБ над партией и выдвинуть Горбачева. Черненко как генсек не успел развернуться. Но вот чувствуется также странная преемственность характерных черт каждого из предыдущих вождей Кремля в новом генсеке. Я нахожу в Горбачеве гениальное стратегическое чутье Ленина, глубоко скрытое лукавство Сталина, идеи фикс к бюрократическим реорганизациям Хрущева, преувеличенное самомнение Брежнева (Горбачев Рейгану: «Не думайте, что перед вами простаки»!), внешнюю скромность и простоту Черненко, комбинаторский дар и полицейский нюх Андропова.

От выступлений Горбачева внутри страны и за рубежом за это короткое время у меня сложилось впечатление, что Горбачев — государственный руководитель с необыкновенным тактико-стратегическим талантом и с ярко выраженной волей к непредвиденным действиям. Он, конечно, может и легко сорваться, но способен открыть и новую эпоху в расширении географии советского мирового присутствия. И такой выдающийся мастер власти из окраинной провинции советской империи был открыт не ЦК КПСС, а КГБ СССР. В этом смысле Горбачев не просто выдвиженец КГБ, но и ценная для режима находка. Отсюда — восхождение к власти КГБ было восхождением к власти и самого Горбачева.