От Андропова к Горбачёву

Западные экономисты основательно изучили и безошибочно установили фундаментальные пороки советской экономической системы, приведшие ее как раз в эпоху научно-технической революции в тупик, зато западные политологи не заметили, что сама советская политическая система в тупике с тех пор, как умер Сталин. Те из них, которые специализируются по советским делам, посвятили себя изучению личностей, а не системы, изучению соревнования групп в борьбе за власть, а не анализу взаимоотношений и действия ведущих рычагов одной и той же единой верховной власти — партаппарата, политической полиции, армии. Если же они обращались к самой политической системе, то тратили неимоверные усилия на изучение такой чистейшей советской пропагандой макулатуры, как «Конституция СССР». Между тем, после Сталина и позднего Хрущева все генсеки — слуги, а не господа верховной власти, которые одинаково служат каждому из названных рычагов. И вот я утверждаю, как бы это парадоксально ни звучало: советская диктатура страдает отсутствием советского диктатора. Путь к реформам лежит через выдвижение хозяйственного диктатора СССР с неограниченной властью.

В Советском Союзе после Сталина и Хрущева вместо единоличной диктатуры генсека установилась диктатура олигархическая в лице членов Политбюро и Секретариата ЦК, за которыми и стоят указанные рычаги верховной власти. Олигархия назвала себя «коллективным руководством», чтобы ее не величали «коллективной диктатурой». При олигархической диктатуре за функционирование политической и социально-экономической системы отвечают все олигархи вместе, но на деле никто из олигархов не несет личной ответственности. Абсолютная власть, поделенная между многими и ограниченная олигархией, становится рыхлой и неработоспособной.

В Советском Союзе создалась пресловутая «обезличка» на самой вершине власти. Создалось противоестественное положение для режима диктатуры: олигархическая «демократия» наверху и партийно-полицейская диктатура внизу. Именно для коммунистической тоталитарной системы противопоказано такое состояние, если оно утверждается на продолжительный период. Абсолютная диктатура без абсолютного диктатора — это не только исторический анахронизм, но и политический нонсенс с тяжкими последствиями для самой же политической системы. Режим Брежнева дал нам классический пример того, как такая система начинает загнивать на корню. В этом отношении режим Сталина был идеальным для коммунистического правления. Это не апология сталинского режима. Лучше уж гниющая система Брежнева, чем свирепствующая тирания личной власти.

Здесь речь идет о другом: вводить ли те или иные реформы в экономике страны — сейчас решает коллегия олигархов, но в случае провала отвечает не олигархия, а безвластные ведомства и еще более безвластные директора предприятий. Реформы Хрущева были скороспелые и сумбурные, но Хрущев имел гражданское мужество рисковать спокойной и безмятежной жизнью верховного вельможи, чтобы предотвратить экономический тупик. Те, кто его сверг, обвинив в «субъективизме» и «волюнтаризме» для очистки своей нечистой совести, как раз и завели советскую экономику в этот тупик. Хрущев мог начать свои реформы, потому что обезвластил олигархию, но сорвался, потому что не убрал ее с политической сцены.

Хрущев преподнес нам и другой урок — он был диктатором, но правил страной без сталинского физического террора, ни на йоту не отходя от тоталитарной субстанции режима. Вот почему я все это рассказываю: путь Хрущева был собственно «третьим путем» — между тиранией Сталина и анархией Брежнева. Если Горбачев решится встать на этот путь, то он должен будет начать его с чистки авгиевых конюшен — с чистки вокруг себя. Вот тогда только возможно радикальное обновление и омоложение всей партийно-государственной иерархии, как предварительное условие любых политических, социальных и экономических реформ в советских рамках (эта чистка началась, пока я писал данную книгу).