От Анны де Боже до Мари Туше

Этого человека звали Карл де Монпансье, герцог Бурбонский. Младше Луизы на двенадцать лет, он был красив как молодой бог. Она познакомилась с ним в 1506 году, во время обручения ее сына с Клод Французской. Карлу тогда было всего шестнадцать. Одетый в белые доспехи юноша произвел на нее столь сильное впечатление, что она сразу же влюбилась в него.

К концу праздничного застолья она успела намекнуть молодому человеку, что ее сын, законный наследник короны, очень скоро станет королем Франции и что тогда она обязательно вспомнит своих друзей.

— Франциск меня обожает, — говорила она, — и всегда делает то, что я захочу, а, между прочим, известно немало случаев, когда в должности коннетаблей были очень молодые люди…

Карл, которого никто не мог бы назвать глупцом, прекрасно понял, чего от него ждали, и хотя был женат на одной из самых богатых наследниц в королевстве, Сюзанне де Бурбон, дочери Анны де Боже, все же через несколько дней согласился стать любовником Луизы.

Впрочем, все оказалось гораздо приятнее, чем можно было предположить: двадцативосьмилетняя м-м Ангулемская продемонстрировала вполне достойные прелести.

Вскоре весь двор уже знал об амурных делах Карла и Луизы. При взгляде на молодого человека у нее так заметно начинали трепетать ноздри, что даже самые простодушные понимали причину этого.

Однако сам Карл вел себя гораздо осторожнее, не позволяя заметить слишком многого, и потому при дворе об этом говорили лишь намеками, потупив взор.

— Что вы думаете о монсеньоре де Бурбоне? — спрашивал кто-нибудь.

— Полагаю, что мадам Ангулемская позволила ему вдоволь полакомиться, — отвечали обычно на это, опустив глаза.

* * *

В 1515 году Франциск взошел на престол, и Луиза вспомнила о своих обещаниях.

Первым властным жестом нового короля было вручение меча коннетабля Карлу Бурбонскому…

Последний, впрочем, счел это вполне естественной компенсацией за то, что в течение девяти лет обманывал свою жену с одной лишь мадам Ангулемской.

Тем не менее он счел необходимым выказать признательность за оказанную ему честь и какое-то время продолжал растрачивать в спальне Луизы Савойской драгоценные силы, которые следовало поберечь для исполнения новой должности.

Луиза, впадая в заблуждение, считала, что им движет подлинная любовь. Опьяненная счастьем, она строила планы на будущее, мечтала о новом замужестве и убеждала себя в том, что жена Карла, существо хрупкое и болезненное, на радость ей умрет молодой. И она ждала, воображая тот счастливый момент, когда ее возлюбленный войдет к ней в комнату и с пылающим взором объявит:

— Я — вдовец!

В ожидании этого счастливого дня она осыпала молодого коннетабля милостями и лаской. Она подарила ему кольцо, померанцевое дерево и меч с рукояткой, усыпанной драгоценными камнями. На этом мече Карл приказал выгравировать два девиза, смысл которых имеет весьма отдаленное отношение к искусству владения оружием: «Penetrabit» (он войдет) и «Навеки… но…» Обе фразы суммируют отношение коннетабля к герцогине Ангулемской, и вряд ли стоит искать в них иного смысла.

<Мишле не так прямолинеен. Он пишет: «Болезненная, но все еще красивая, страстная, жестокая и чувственная, она вдруг отказалась от многочисленных ухаживаний; она полюбила».>

Эти маленькие любовные радости длились до 28 апреля 1521 года. Именно в этот день скончалась Сюзанна Бурбонская к вящей радости Луизы Савойской, которая возблагодарила небо за исполнение ее самых сокровенных желаний.

Не теряя ни минуты, она устремилась к любовнику и поинтересовалась, когда он предполагает на ней жениться.

Карл скорчил мину и отговорился неотложными делами: похоронами жены, обязанностями коннетабля и тому подобное, и, стало быть, там будет видно.

Но Луиза возвращалась к этому и раз, и два, и десять раз, напоминая Карлу о его обещании жениться и о кольце, которое она ему подарила в знак их союза.

В конце концов выведенный из себя Карл заявил матери короля совершенно спокойным тоном, что он не желает на ней жениться.

С Луизой случился обморок.

* * *

Придя в себя, она направилась прямо к королю и предупредила, что ему следует опасаться герцога Бурбонского, который, как ей кажется, очень непостоянен в своих чувствах. Проявив слабость, Франциск I прислушался к словам матери и пообещал впредь держать коннетабля на некотором отдалении от себя.

Но мадам Ангулемской, чья любовная неудача сильно ударила в голову, этого показалось мало. Задыхаясь от ярости, она готова была пойти на что угодно, лишь бы уничтожить того, кто так жестоко обманул ее:

Впервые возможность отомстить представилась ей в сентябре 1521 года в военном лагере под Мезьером и в октябре в Валансьене: там Карла Бурбонского, не дав никаких объяснений, лишили почестей, положенных коннетаблю Франции по рангу.

Одна из его прерогатив, командование передовым отрядом, была отдана шурину короля, герцогу Алансонскому.