В кино застигнутый врасплох шпион обычно достает пистолет и стреляет во врага или, в крайнем случае, в себя, иногда он просто поднимает вверх руки и банально сдается, бывают и другие варианты, но ни один из них не годился для меня. С идиотской рожей я тупо смотрел на Семена и слушал, как бурно реагирует зал на по-прежнему читаемый Альтовым рассказ. Не знаю, какими были первые чувства, возникшие при виде меня у Альтова, но он вдруг расхохотался, подошел ко мне, взял из моих рук видеокамеру, похлопал меня по плечу и, показав на камеру, сказал:
- Дарю.
Имелось в виду, что он дарит мне не мою видеокамеру, а то, что я успел похитить. Если бы этот благороднейший из встречавшихся мне людей достал видеопленку из моей камеры или бросил бы ее на пол и стал топтать ногами, или дал бы этой камерой мне по башке — это все было бы в высшей степени справедливо, и мне не на что было бы обижаться. Но он поступил именно так, как поступил. Я, наконец, обрел дар речи, начал извиняться, пытался что-то объяснить, убеждал его, что это у меня впервые, но Семен остановил меня и сказал:
- Не надо оправдываться. У меня такое тоже впервые и, боюсь, больше никогда не будет. Отныне «Христофор» — мой поклонник номер один, вряд ли кто-нибудь сможет когда-нибудь более убедительно продемонстрировать свою любовь к моим рассказам.
Вечером, на банкете, выпив со мной на брудершафт, Семен еще раз подтвердил, что не таит обиды на меня. Я вновь и вновь, как герой рассказа Чехова «Смерть чиновника», пытался оправдываться, но Семен решительно пресекал все мои попытки, прерывая каждую из них очередным наполнением рюмок. В итоге уезжал я из Риги с чувством, что наши отношения с Альтовым стали даже более теплыми, чем были до того. Семен сказал мне, что постарается написать об этом случае рассказ. Если это произойдет, то, наверняка, в изложении Мастера происшествие будет выглядеть очень смешным, но я решил, не дожидаясь Альтова, рассказать вам обо всем сам, чтобы в очередной раз покаяться и показать, на что способен пойти артист ради успеха на сцене.