От Аустерлица до Парижа. Дорогами поражений и побед

Во время Отечественной войны 1812 г. Александр Фигнер создал себе имя как начальник партизан. Будучи уже кавалером орденов Св. Георгия и прусского «Пур ле Мерит», он погиб в бою под Верлицем на Эльбе в чине подполковника, командуя добровольческим отрядом.

Его отец, Самуил, бывший сперва офицером, а потом директором Императорского кристалло-фарфорового завода, умер в 1811 г. в должности Псковского вице-губернатора. Этот Самуил Фигнер 18 февраля 1801 г. получил потомственно дворянство, что мы узнаем из «Списка» Лукомского и Тройницкого.

Партизан А.С. Фигнер. С портрета О. А. Кипренского

В биографии сына этого Самуила, т. е. партизана Александра, указано, что его дед, т. е. отец Самуила, был якобы лифляндский барон Фигнер фон Рутмерсбах («Русский биографический словарь»), однако это неверно.

На самом же деле Самуил Фигнер (отец партизана) был крещен 6 ноября 1758 г. в кирхе Св. Иоанна в Дерпте как сын торгового компаньона (Kaufgesell) Самуила Фигнера, который начиная с 1751 г. крестил уже четырех своих детей от своей связи с Юлианной Вейде, крещенной в Дерпте же 23 ноября 1729 г. Первые дети родились до официального брака, который был освящен лишь 1 сентября 1754 г. Дальнейшие документы первое время называют Самуила Фигнера (отца партизана) молодым приказчиком (Budenjunge). При этих обстоятельствах, однако, вызывающим изумление фактом является то, что не только Самуил Фигнер (отец партизана) избрал в дальнейшем военную карьеру, но что родители последнего, т. е. упомянутая выше дерптская пара, в 1772–1773 гг. записаны в церковных книгах немецкой колонии Новая Са-ратовка под Витенбургом восприемниками при крестинах, как «поручик Самуил Фигнер и его жена Юлианна, рожд. Вейде».

Известная революционерка Вера Фигнер и знаменитый певец-тенор Фигнер, бывший флота лейтенант, — оба принадлежали к тому же роду.

Н.А. фон Реймерс, доктор филологических наук

О СРАЖЕНИЯХ

150-летие Бородинской битвы (1812–1962)

Народ, хранящий заветы Петра Великого и Суворова, побежден быть не может.

Мир, заключенный в 1807 году в Тильзите, между императором Александром I и Наполеоном, не был встречен с удовлетворением русским народом. Его национальные чувства были ущемлены этим миром, и, под давлением общественного мнения, правительство стало готовиться к преобразованию армии и устранению тех дефектов, которые привели русские войска к неудачам в 1805 и 1807 годах, при столкновениях с Наполеонам. Увлечение уставами Фридриха II и прусской военной системой, после смерти императрицы Екатерины II, понизили качество нашей армии, и это было одной из главных причин нашего поражения под Аустерлицем и Фридландом. Заветы императора Петра Великого и Суворова были крепко забыты, и созданная ими русская военная доктрина, искусство побеждать, была заменена немецкой.

Второй причиной недовольства Тильзитским миром было присоединение России к континентальной системе, направленной против Англии, что очень сильно ударило по русской заграничной торговле и частному хозяйству и тяжко стало отражаться на государственном бюджете — рос дефицит.

Наполеон, пожираемый жаждой власти и мирового владычества, также не был доволен Тильзитским миром. Он стремился к полному покорению России и включению ее в свою мировую империю. К началу 1812 года грандиозные приготовления к походу на Россию подходили к концу, войска французской армии начали стягиваться к нашим границам.

Российское правительство знало, конечно, об этих приготовлениях и, по мере своих сил, готовилось к войне. К сожалению, даже в 1812 году составление плана войны с Наполеоном было поручено немецкому генералу Пфулю.

Деятельность этого поклонника Фридриха II выразилась в том, что он разделил слабые русские войска на три армии и разбросал их вдоль западной границы на протяжении 500 верст. Перерыв между 1-й и 2-й армиями был в 100 верст, а между 2-й и 3-й армиями лежало бездорожное дикое Полесье. Затем он устроил так называемый Дрисский укрепленный лагерь, занимавший фланговое положение в отношении путей на Петербург и Москву. Впоследствии этот лагерь, как образец невежества, погубил бы нашу армию, если бы Барклай де Толли занял его, согласно плану Пфуля в случае войны с Наполеоном. Этот немецкий стратег совершенно не учитывал волю противника, да еще такого, как Наполеон, и его 600 тысяч войск против наших 200, что позволило Наполеону действовать против любой из наших армий с громадным превосходством в силах. Весь этот «мудрый» план рухнул, как карточный домик, после вторжения Наполеона в Россию.