От Балаклавы к Инкерману

Дивизион батарейной №4 батареи установили на гребень возвышенности Для поддержки войск, атакующих редут №1, в его сторону развернули 4 орудия легкой №6 батареи. Гриббе безупречно выполнил задачу: отныне правый фланг русских войск был надежно прикрыт.{395} Одновременно он мог безнаказанно расстреливать фланг турецкого укрепления наиболее опасным для его защитников видом огня — продольным.

Калторп говорит, что именно огонь этой батареи решил судьбу укрепления, позволив русской пехоте войти в него, найдя там только мертвых защитников.{396} Позволю не согласиться с ним — о том, как «мертвецы» сражались за свои жизни, мы поговорим ниже.

БОЙ ЗА ПЕРЕДОВЫЕ РЕДУТЫ

«Всего лишь толпа; войско дурно одетое, худо обутое, плохо вооруженное, но способное маневрировать, подчиняться, сражаться и умирать…».

Маршал Леруа де Сент-Арно о турецких солдатах. 

Бою за передовые укрепления исследователи Балаклавского сражения, как правило, уделяют мало внимания. Действительно, а о чем там, казалось, можно говорить. Все, на первый взгляд, произошло быстро и без особых затруднений. Подошли в сумерках, обстреляли из пушек, атаковали пехотой, турки привычно бежали, по пути еще и избиваемые солдатскими женами англичан. В результате трофеи, шанцевый инструмент и 170 турецких трупов впридачу. Вот только откуда взялось почти столько же русских тел на подступах и в самом редуте как-то странно молчат.

Смею утверждать, что легкое взятие турецких укреплений — это один из множества устойчивых мифов Балаклавского сражения, направленных на безоговорочное возвеличивание славы британского оружия и оправдание виновных в поражении, как и последовавшая вскоре после этого атака Легкой бригады. Сами англичане объясняют появление столь значительного числа фантазий на тему “Balaclava” исключительно «…эмоциональным настроем на восприятие войны и в обществе, и в армии».{397}

На самом деле бой за редуты при всей его простоте и очевидности исхода — очень интересный эпизод сражения, совершенно по-иному рисующий османского солдата.

Сначала определим главное — что такое взятие передовых укреплений вообще. Ответ прост и не требует академического образования. Сражение за передовые позиции и есть кульминация Балаклавского сражения. Любой, кто решал тактические задачи по планированию боя хотя бы на карте, знает, что бой считается завершенным после выполнения задачи. Это если успешно. Если не успешно, то после выполнения маневра отхода и возвращения на исходные позиции. Задача дня более чем ясна: линия передовых редутов. Взяли — победили, ждем ордена, не взяли — не победили и ждем, когда начнется разбор с подведением итогов, наказанием невиновных и награждением непричастных.

Все, что произошло у Кадыкоя и Балаклавы после занятия редутов русскими, не более чем суета, возня, трата времени и усилий, сопровождавшаяся совершенно бессмысленными жертвами с обеих сторон. И русские, и англичане истребили несколько сотен человеческих душ совершенно бессмысленно, бездарно и бесцельно. Правда, у русских ошибок все-таки меньше было. Они не пытались продвигаться дальше, лишь попытавшись «погромить» вражеский лагерь. Но «топорно» исполненный Рыжовым приказ Липранди не дал каких-либо успешных результатов, обернувшись неоправданными и ненужными потерями.

В свою очередь, англичане не думали предпринять что-либо по отбитию взятых редутов, ограничившись сначала никому ничего не доказывающей схваткой. Тяжелой бригады с кавалерией Рыжова, а потом вообще совершив героически глупость, попытавшись отбить никому не нужные пушки.

^{Обер-офицер и рядовой гусарских полков. 1845–1855 гг. Висковатов А. В, Историческое описание одежды и вооружения российских войск, с рисунками, составленное по высочайшему повелению. 1841–1862 гг.}

Какие бы ошибки ни совершили русские кавалерийские командиры под Балаклавой, ни одна из них не носила характер роковой. При всей несуразности действий Рыжова сами англичане отметили, что в использовании кавалерии русские не дошли до той несуразности ее применения, какой страдали сами: «…на протяжении всей войны их кавалерия проявляла скорее благоразумие, нежели смелость».{398}

Трудно сказать, чего в этом сравнении больше: похвалы или пренебрежения. Но не будем забывать старую военную, проверенную веками истину, что хорошей армии герои не нужны, ибо всякий героизм — не более чем исправление чьих-то ошибок. Русская кавалерия как могла выполняла свою работу на том уровне, которому быта обучена в мирное время.