От «Барбароссы» до «Терминала»: Взгляд с Запада

Могучая сила Т-34 заключалась в том, что его творцы сосредоточили свое внимание на основных боевых качествах — пушке, броне и маневренности. Ни в одном танке мира в 1940 году эти качества не были воплощены столь удачно и столь идеально сбалансированы. Отсутствие комфорта и несовершенство некоторого вспомогательного оборудования для русских не имело существенного значения. Русские танкисты, которые сидели в первых Т-34 и Т-34-85, не были, да и не могли быть, точной копией молодых людей, которые входили в составы экипажей танков Т-III, «Шерман» или «Матильда». Перед войной в Советском Союзе у большинства юношей почти не было возможностей водить автомашину, тем более иметь свою собственную. Автомашины и двигатели внутреннего сгорания не были для них предметами досуга, как для многих юношей в США, Германии и Англии.

Техническое обучение призванных в армию молодых деревенских парней начиналось с азов, когда их учили, как водить машину, стрелять и командовать Т-34 в бою. В подобных обстоятельствах люди пользуются той техникой, какую им дают, и не ощущают отсутствие того, чего они никогда не имели.

Помимо всего прочего, Т-34 дал русскому солдату, от рядового до генерала, уверенность, которая заложила основу для будущих блестящих успехов советских танковых армий. Трудно переоценить также значение последствий того обстоятельства, что превосходная конструкция Т-34 была разработана и запущена в серийное производство столь своевременно. Начнись выпуск Т-34 хотя бы на год позже — у русских не было бы ни такого надежного многоцелевого шасси для создания других боевых машин, ни отработанной несложной технологии производства в тот критический момент, когда целые заводы полностью демонтировались и перебазировались на Урал, да и число бронетанковых соединений, которые так умело использовались маршалами Г. К. Жуковым и И. С. Коневым, было бы гораздо меньше. Кроме того, военно-техническое превосходство советских танков помогло русским уравновесить недостаточную выучку профессиональную подготовку танковых экипажей, с которыми они вступили в войну. Так же как изобретатели английских истребителей «спитфайер» и «харрикейн»,[192] Кошкин и его конструкторское бюро внесли ощутимый вклад в историю мира.

Однако еще более впечатляющим, чем создание самого оружия, была массовая и квалифицированная подготовка танкистов, которые вели эти танки в бой. Этот феномен — один из самых удивительных в истории войны — незаслуженно оказался в тени громких похвал по адресу бронетанковых войск другой стороны — немецких танковых дивизий. Ореол лихих рейдов и лязг гусениц этих танковых дивизий, избороздивших вдоль и поперек Европу в операциях по захвату и уничтожению, увлек воображение западных военных обозревателей и историков, энтузиазм которых подогревали обильные мемуары немецких танковых командиров, не жалевших красок для описания своей причастности к созданию этих отборных войск вермахта и принадлежности к ним.

Истина же, которую даже теперь не все еще полностью осознали, заключается в том, что танковые дивизии вермахта приносили успехи, но не победы.

В конечном итоге именно русские внесли наиболее ощутимый и долгосрочный вклад в теорию и практику танковой войны. Эта теория предусматривала более тесное взаимодействие пехоты и танков, чем было в моде на Западе после 1918 года; она требовала гораздо более решительного и глубокого прорыва фронта противника — обычно с помощью артиллерии, пехоты и тяжелых танков — до ввода в прорыв механизированных соединений; она предусматривала также и более твердый контроль за действиями бронетанковых соединений, даже когда они вырывались на оперативный простор, чем это было приемлемо для Роммеля и Гудериана. Советская военная доктрина не ставила своей целью исторгать возгласы изумления искусством и дерзостью танковых экипажей и командиров. Она приносила победу.

В основе доктрины лежало массированное применение боевой техники, что означало массовую подготовку экипажей, и с этим связано одно из величайших достижений русских. Взять десятки тысяч фабричных рабочих, служащих и крестьян и за короткий срок превратить их в командиров, механиков-водителей, заряжающих и наводчиков — это уже само по себе целое событие, требующее создания учебных полигонов, техники, инструкторов и танковых школ в небывалых масштабах, да и к тому же в тяжелых условиях войны.