От «Барбароссы» до «Терминала»: Взгляд с Запада

С середины марта 1944 года стало очевидным, что момент перехода советских войск в решительное наступление приближается. Немецкий плацдарм у Никополя был ликвидирован, армии группы «А» отброшены за Днестр, Одесса — основная база снабжения 17-й армии — оказалась в безнадежном положении и 10 апреля была взята советскими войсками. Теперь советские армии, находившиеся между Перекопом и Днепром, обрели свободу маневра, и логическим стратегическим ходом должен был стать удар по немецким войскам в Крыму. Так и произошло.

Вечером 7 апреля около восьми батальонов атаковали опорные пункты 10-й румынской пехотной дивизии в районе Сиваша. На следующий день в 9.00 начался массированный штурм немецких позиций на Перекопе. Командующий 4-м Украинским фронтом генерал Толбухин бросил в бой две армии. После мощной артиллерийской подготовки 18 стрелковых дивизий при поддержке танкового корпуса нанесли удар по дивизиям 49-го горнострелкового корпуса генерала Конрада.

50-я пехотная дивизия вместе с частями 111-й пехотной дивизии первый день удерживала свои позиции в районе Татарского рва и переходила в контратаку. Стойко держалась и 336-я немецкая пехотная дивизия в районе Сиваша. Но 10-я румынская дивизия, на которую пришелся основной удар советских танков, нанесенный с Сивашского плацдарма, дрогнула. После ожесточенного боя ее полки понесли тяжелые потери и в ряде пунктов оборона была прорвана.

9 апреля капитан Гензель, ознакомившись с поступившими в штаб армии донесениями, записал в своем дневнике: «Северный фронт сообщает о крупном наступлении противника на Перекопском перешейке при поддержке мощного артиллерийского и минометного огня. 50-я пехотная дивизия вынуждена отступить на новую линию обороны. Еще в более критической ситуации оказалась 10-я румынская пехотная дивизия на Сивашском участке фронта. Армия запросила у штаба группы армий “А” разрешение на операцию “Адлер”. Это означает отступление войск к Севастополю. Ночью разрешение получено. Операция “Адлер” начинается».

10 апреля он записал: «Северный фронт удержать нельзя. 50-я пехотная дивизия, понеся тяжелые потери с трудом сумела отойти на запасную линию обороны… Но сильная танковая группировка русских наступает сейчас через брешь в румынском секторе обороны создавая угрозу нашим тылам. Мы лихорадочно трудимся над тем, чтобы подготовиться к размещению войск на оборонительной “линии Гнейзенау”. Мне было приказано вылететь в 5-й корпус на Керченском полуострове, чтобы доставить туда приказ об отступлении к Севастополю. “Совершенно секретный” документ. Наш связной “Шторх” отчаянно болтало над грядой Яйла. Я отрапортовал полковнику Бруну, начальнику артиллерии корпуса, и передал ему привезенные документы. 5-й корпус получил приказ оторваться от противника в течение ближайшей ночи и отходить к Севастополю».

73-я и 98-я пехотные дивизии и две дивизии румын, входившие в 5-й корпус, получили закодированный сигнал о начале операции «Адлер» в пасхальное воскресенье, 10 апреля. Отвод войск должен был начаться в 19.00. Медлить было нельзя. Путь отхода на запад до «линии Гнейзенау» через промежуточный Ак-Монайский оборонительный рубеж составлял около 150 миль.

Началась драматическая гонка. Советское наступление велось энергично. Руководил им генерал армии А. И. Еременко, командовавший Отдельной Приморской армией в составе двенадцати стрелковых дивизий и танковой бригады, которую поддерживала 4-я воздушная армия. Все эти силы атаковали арьергардные части отступавшего 5-го немецкого корпуса.

Генерал Еременко узнал, что происходит, как только немцы начали готовиться к отступлению. Сведения были безошибочными. Их источником была не только войсковая разведка и агентура, а сами немцы, которые нервничали и часто нарушали дисциплину. Некоторые румынские части, так же как и подразделения немецких ВВС и ВМС, не выполняли приказа о соблюдении секретности. Велись многочисленные ненужные разговоры по радио и телефону. Румынские и немецкие артиллеристы береговой обороны спешно расстреливали запасы снарядов, которые они не могли увезти с собой, поджигали казармы и наблюдательные вышки, приступили к уничтожению аэродрома в Багерово. С возмущением штаб корпуса и командиры соединений взирали на опасный упадок дисциплины, но были бессильны что-либо сделать.

В результате советское командование было осведомлено о предстоящем отступлении немцев еще до того, как оно началось. И как только немецкие части в назначенный час стали покидать свои позиции, советские войска сразу же перешли в наступление. Моторизованные советские части неотступно преследовали 5-й армейский корпус, который после длительного пребывания в обороне отвык от маневренной войны и во многом зависел от конно-гужевого транспорта. В начавшейся смертельной гонке советские танки и мотопехота должны были неизбежно опередить немцев.

Тем не менее ценой больших потерь 73-й и 98-й немецким пехотным дивизиям удалось к 12 апреля достичь промежуточного Ак-Монайского оборонительного рубежа и удержаться на его укрепленных позициях до наступления темноты.